"Федор Александрович Абрамов. Пути-перепутья ("Пряслины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Нет, не укатил. - Степан Андреянович сел, опустил ноги в низких
валенках с суконными голяшками. - Помирать скоро надо.
- Давай помирать! Ничего-то выдумал. Пятнадцать лет до коммунизма
осталось.
Старик многозначительно вздохнул.
- Точно, точно говорю. Сталин это дело еще в сорок шестом подсчитал. Я,
говорит, еще при коммунизме пожить хочу, а ты на много ли его старше?
- Нет, Миша, не знаю, как где, а у нас моя порода не заживается.
Смотри, кто из моей ровни остался. Трофим помер, Олексей Иванович, уж на что
сила мужик был, двухпудовкой, помню, крестился, помер...
- Ерунда! - Михаил положил буханки на стол и сел на прилавок к печи,
напротив света. - Я недавно роман один читал - "Кавалер Золотой Звезды"
называется. Ну дак там старик не ты. По-боевому настроен. Сейчас, говорит,
мне только и пожить. Правда, у них в колхозе - о-хо-хо-хо! - насчет жратвы
там или в смысле обутки с одеждой, у них об этом и думушки нету. Скажи, как
в раю живут...
С улицы в избу вползла вечерняя синь. От печного тепла, от
однообразного постукиванья ходиков Михаила стало клонить ко сну - две ночи
не спали на выгрузке, да и выпивка сказывалась, - и он, широко зевая и
потягиваясь, пересел на порог, приоткрыл немного двери, закурил.
Разговор, как и в прошлый и в позапрошлый раз, в конце концов перешел к
сену - о чем же еще нынче говорят в деревне? Лето сырое, дождливое, сена в
колхозе выставлены наполовину - достанется ли сколько на трудодень?
Тут, кстати, Михаил рассказал о недавней стычке мужиков с Лукашиным, о
том, как председатель назвал их ворами и как грозился забрать у них сено на
Синельге.
- Так что дожили, - невесело заключил он. - Может, сей год и рогатку
под нож. В войну я, парнишко, вдвоем с матерью Звездоню кормил, а теперь сам
мужик, Лизка баба да вы с матерью как-никак граблями скребете - и все равно
не можем вытянуть четыре копыта...
Старик все эти сетования принял на свой счет, что вот, дескать, он
виноват, он в этом году ни разу на пожню не вышел, и Михаил не рад был, что
и разговор завел. Поди докажи старому да больному человеку, что ты и в
мыслях не имел его.
На его счастье, со скотного двора вернулась сестра.
Весть о своем возвращении Лиза подала еще с улицы - пальцами прошлась
по низу рамы. И что тут поднялось в избе!
Степан Андреянович, еще недавно собиравшийся умирать, живехонько
соскочил с кровати, кинулся в задоски наставлять самовар. Загукал в чулане
Вася - этот точно, как по команде, просыпается вечером, в ту минуту, когда
забарабанит в окошко мать. Мурка спрыгнула с печи - и она, тварь,
обрадовалась приходу хозяйки.
Все это давно и хорошо было знакомо Михаилу, и если он кому и удивлялся
сейчас, так это себе. Тоже вдруг встряхнулся. Во всяком случае, сонливости у
него как не бывало, а руки, те просто сами зашарили по столу, разыскивая
лампешку.
Спичка вспыхнула как раз в ту минуту, когда Лиза появилась на пороге. И
неизвестно еще, от чего больше посветлело в избе - то ли от пятилинейки, то
ли от ее сверкающих зеленых глаз.