"Федор Александрович Абрамов. Пути-перепутья ("Пряслины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Ну-ну, кто у нас в гостях-то! Не зря я сегодня торопилась домой.
Чуяло мое сердце.
За одну минуту все сделала: разулась, разделась, сполоснула руки под
рукомойником, вынесла из чулана ребенка.
Вася к дяде не пошел, заплакал, закапризничал, и это немало огорчило
Михаила, потому что, по правде говоря, он и сестру-то дожидался, чтобы
племянника на руках подержать.
- Дядя, ты нас порато-то не ругай, - как бы извиняясь за сына, сказала
Лиза. - Нам тоже нелегко. Мы ведь теперь материного молока не едим, да,
Васенька?
Она походила-походила по избе, убаюкивая ребенка, и так как тот не
успокаивался, села на переднюю лавку и дала ему грудь. На виду у брата и
свекра. Чего стесняться - свои.
Степан Андреянович неодобрительно покачал головой: не дело, мол, это. С
таким трудом отнимала ребенка от груди, а теперь сама приучаешь. Да разве
против Лизки устоишь?
- Что ведь, сказала она на замечание деда, - пускай уж лучше матери
худо, чем ребенку.
А матери было-таки и в самом деле худо. Она морщилась от боли,
закусывала сухие, обветренные губы и под конец, когда явилась с вечерним
молоком Татьянка, накинулась на брата. Из-за коровника. Из-за того, что Петр
Житов с Игнашкой Баевым, как сообщила Татьянка, распьянехонькие бродят по
улице. А раз распьянехонькие - какая завтра работа?
И вот не успел он и рта раскрыть, как Лизка начала выдавать и
строителям, а заодно с ними и ему:
- Пьяницы окаянные! Сколько еще пить будете? Есть ли у вас совесть-та?
Коровы опять зимой будут замерзать, а у вас только одно вино и на уме. С
коровника на выгрузку удрали - где это слыхано?
Михаил сперва отшучивался, ему всегда забавно было, когда Лизка за
колхозных коров заступалась, - просто на глазах сатанела, дуреха, - а потом,
когда в разговор встрял старик, начал понемногу и сам заводиться.
Степан Андреянович, давно ли еще вместе с ним судачивший о сене, принял
сторону невестки (что бы та ни сказала, всегда заодно с ней), и Михаил
почувствовал, что должен, обязан разъяснить им что и как. Ведь легче всего
попрекать мужиков стопкой. А разве за стопкой бегут на выгрузку? Вот за этой
самой буханкой, которую они сейчас кромсают. Может, врет он, неправду
говорит?
Конечно, он, Михаил, немного хватил через край - сестру и свата вроде
как попрекнул: не забывайте, мол, чей хлеб едите, - а на самом-то деле у
него этого и в мыслях не было. Просто допекли его, вот он и брякнул не
подумавши.
Шумно, с излишним усердием пили чай и молчали. У Васи, все еще
терзавшего грудь матери, один глаз уже закатился, а другой устало, с
прижмуром, как у отца, смотрел на дядю.
Михаил кое-как допил стакан и опрокинул кверху дном: все, домой пора.
Но разве Лизка отпустит брата вот так, со сдвинутыми бровями?
- Давай так, дядя, посиди с нами, - заговорила она нараспев от имени
сына. - Успеешь домой. Покури. Нам, скажи, все равно надо привыкать к дыму.
Скоро папа вернется - ведь уж не будет выходить из избы. Есть ли у нас,
татя, сколько табаку-то? - обратилась Лиза к свекру. Она почитала старика за