"Федор Александрович Абрамов. Пути-перепутья ("Пряслины" #3) " - читать интересную книгу автора

- Зачем? Очумели вы - такую рань! Я ведь не у Шаталова на бирже
работаю...
- Иди, говорят. Те прибежали...
- Кто - те? Ребята?! - ахнула Лиза.
Петьку и Гришку нынешней весной с великим трудом удалось запихать в
ремесленное училище - Михаил из-за них только в городе больше недели жил.
Сперва придрались к годам - семи месяцев не хватает до шестнадцати, а потом
годы уладили (Лукашин без слова выписал новую справку) - в здоровье дело
уперлось. Не подходят. Больно тощие. А с чего они будут не тощие-то...
И вот, рассказывал Михаил, пообивал он пороги. Туда, сюда, к одному
начальнику, к другому, к третьему - в городе, не у себя в районе: нет и нет.
Рабочий класс... Надо, чтобы была сила...
Спас Пряслиных Подрезов. Сам окликнул на улице, когда Михаил с ребятами
уже на пристань шел. Просто как с неба пал. "Пряслин, ты чего здесь
околачиваешься?"
И вот, рассказывал Михаил, никогда в жизни не плакал от радости, а тут
заплакал. Прямо в городе, среди бела дня. И Лиза тоже каждый раз плакала,
когда, при случае вспоминая городские мытарства старшего брата, доходила до
этого места.
Всплакнула она и сейчас, хотя тотчас же вытерла глаза: не за тем, не
слезы лить зовет ее брат.
Голос Михаила она услыхала еще с крыльца. Шумно, на выкрике пушил
двоинят. И еще из избы доносился лай Тузика. Неужели и он, бестолковый, на
ребят навалился?
Лиза быстро поправила на голове платок, взялась за железное кольцо в
воротах.
Так оно и есть: хозяин летает по избе, как бык разъяренный, и собачонка
неотступно за ним. Хозяин кричать на ребят, и она на них лаять. А те,
несчастные, ни живы ни мертвы. Сидят на прилавочке у печи, возле
рукомойника, как будто они и не дома - глаз не смеют поднять от пола. И хоть
бы кто-нибудь за них, за бедняг, заступился! Матерь, правда, та не в счет -
та век старшему сыну слова поперек не скажет. Да Татьянка-то что в рот воды
набрала? Сидит, в окошечко поглядывает, будто так и надо. Да и Федька, на
худой конец, мог бы что-нибудь промычать, а не брюхо гладить: немало его
братья выручали.
Лиза сказала:
- Давай дак ладно. Что поделаешь, раз у них счастья нету...
- Счастья? - Михаил выпрямился - полатница над головой подскочила. -
Какое им еще счастье-то надо? Худо им было на всем на готовеньком, да? Вишь,
домой захотели... По дому соскучились...
- Дак вы это сами? Вас не выгнали? - Кровь отхлынула от лица Лизы.
Жалости к братьям как не бывало. - Да вы что, еретики, с ума посходили?!
Михаил снял с вешалки свой рабочий ремень с ножом на медной цепочке,
опоясался.
- Возьмешь к себе. Чтобы духу ихнего здесь не было. Да сегодня же
отправь обратно. И не вздумай денег давать. Раз домой дорогу нашли, найдут и
из дому.
- Может, хоть денек-то им можно пожить дома? - подала наконец свой
голос мать. И то невпопад: разве об этом теперь надо думать?
Дверь хлопнула. Михаил ушел на работу, даже не попрощавшись с ребятами.