"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу авторахолодно изобразил просьбу о прощении.
- Нет, это ты меня прости, - поспешил сказать Семай. - Я не хотел тебя отчитывать, просто ты явился не вовремя. - Конечно-конечно. Ты играешь в бирюльки, от которых зависят все наши судьбы. Нет, не вставай! Я сам закрою. - До скорого, - бросил Семай в спину библиотекарю. Хлопнула дверь; Семай остался наедине со своим то ли пленником, то ли подопечным, то ли вторым "я". - Не самый приятный визит, - проворчал Размягченный Камень. - Что да, то да, - согласился Семай. - Но дружбе не прикажешь. И сохрани нас боги от мира, где любовь давалась бы лишь достойным. - Неплохо сказано, - кивнул андат и сделал ход, которого Семай ожидал. Игра завершилась быстро. Семай позавтракал жареной бараниной и крутыми яйцами, а Размягченный Камень убрал доску с фишками и сел к очагу погреть огромные ладони. День предстоял длинный, что Семая после утреннего сражения вовсе не радовало. До полудня он обещал зайти к резчикам: из карьеров прибыл груз гранита, и поэт должен был подготовить его к изваянию знаменитых кубков и ваз Мати. После полудня Семая ждали горные мастера и Дом Пирнат. Мастера хайского серебряного рудника беспокоились, что размягчение камня с помощью андата вокруг недавно найденной рудной жилы может вызвать обвал. Распорядитель Дома Пирнат хотел пойти на риск. Присутствовать на этой встрече будет не лучше, чем в песочнице, где дети бросают друг в друга куличики, но деваться некуда. От одной этой мысли Семаю стало муторно. - Скажи им, что едва меня одолел, - предложил андат. - Что ты устал и не можешь прийти. Сарайкета. - Я лишь намекаю, что у тебя есть выбор, - ответил андат, улыбаясь в огонь. Дом поэта стоял поодаль от дворцов хая и знати. Это большое приземистое строение с толстыми каменными стенами пряталось за небольшой рощей подстриженных дубов. От зимнего снега остались редкие серые кучки да мерзлые лужи, и то в глубокой тени, куда не заглядывало солнце. Семай с андатом пошли на запад, к дворцам и Великой Башне, самой высокой изо всех немыслимых башен Мати. Приятно было ходить по солнечным улицам, а не по сети подземных ходов, которыми пользовались, когда заносило даже снежные двери. Зимой в Мати дни были короткими, а морозы - такими жгучими, что лопались камни. Весной же все горожане выходили в сады, на свежий воздух. Прохожие, которые встречались Семаю, были одеты тепло, зато голов и лиц не покрывали. Человек и андат остановились у печи огнедержца, где грела руки и пела старинные песни рабыня. Перед ними возвышались хайские дворцы - огромные серые здания с острыми, как лезвие топора, крышами. За спиной остался залитый светом город, сладко манящий, будто сахарные фигурки, что продают в День Свечей. - Еще не поздно, - пробормотал андат. - Манат Дору часто так делал. Посылал хаю записку, что, мол, измотан борьбой со мной и должен отдохнуть. Мы шли в маленькую чайную у реки, где жарят в масле сладкие лепешки и присыпают тонко помолотым сахаром. Когда на них подуешь, в воздухе повисает облачко. - Врешь ты все, - отмахнулся Семай. |
|
|