"Дэниел Абрахам. Предательство среди зимы ("Суровая расплата" #2)" - читать интересную книгу автора - Не вру, - ответил андат. - Это чистая правда. Иногда хай страшно
злился, но что он мог поделать? Рабыня улыбнулась и приняла позу приветствия. Семай ответил сообразно. - Можем заглянуть в весенние сады, где бывает Идаан. Вдруг она не занята и согласится погулять с нами... - продолжал андат. - И с чего это дочь хая соблазнительней чайной? - Идаан неглупа и начитанна, - объяснил андат, будто вопрос был задан всерьез. - Тебе, как я знаю, приятна ее наружность. А ее манеры иногда самую малость выходят за рамки приличия. Если мне не изменяет память, девушки бывают не хуже лепешек. Семай переступил с ноги на ногу, а потом поманил к себе мальчика-слугу. Слуга, увидев, кто перед ним, принял вежливую позу приветствия, граничащую с глубоким почтением. - Я хочу, чтобы ты передал мои слова Господину вестей. - Слушаю, Семай-тя! - Скажи ему, что сегодня я сражался с андатом и слишком устал. Приду завтра, если оправлюсь. Поэт порылся в рукавах, достал кошель и выбрал серебряную полоску. Мальчик округлил глаза и потянулся к деньгам. Семай отвел свою руку назад и всмотрелся в карие глаза слуги. - Если спросит, - добавил поэт, - скажи, что я выглядел неважно. Мальчик яростно закивал, и Семай вложил полоску ему в ладонь. По какому бы делу того ни послали, все было вмиг забыто. Слуга бросился бежать к сумрачным серым дворцам. - Развращаешь ты меня, - сказал Семай, поворачиваясь к андату. Думаю, тебе и так несладко. Пошли, поищем Идаан и лепешки. 2 - Мне сказали, ты был знаком с моим сыном, - проскрипел хай Мати. Землистое лицо и желтоватая седина в волосах говорили не только о старости. Дай-кво принадлежал к тому же поколению, но выглядел куда бодрее и крепче. - Расскажи о нем. Больной старик принял позу приказа. Маати стоял на коленях на алой циновке, превозмогая усталость многодневного пути. Хотя больше всего ему хотелось вымыться и переодеться, его сразу повели на эту встречу - или допрос, - даже не дав разобрать вещи. Сейчас, хмуро потупившись, он чувствовал на себе взгляды хайской свиты. На так называемой личной аудиенции, кроме хая и Маати, присутствовала дюжина рабов и придворных. Маати это не нравилось, но решал здесь не он. Поэт взял в руки пиалу с разогретым вином, сделал глоток и заговорил: - Высочайший, мы с Отой-кво познакомились в школе. В то время он уже носил черные одежды, которыми награждают прошедших первое испытание. Я... я стал вторым. Хай Мати кивнул с почти нечеловеческой грацией - скорее как птица или некий искусно сделанный механизм. Маати истолковал это как приглашение продолжать. - Потом он нашел меня. И... помог понять нечто важное о школе и обо мне |
|
|