"Дэниэл Абрахам. Тень среди лета ("Суровая расплата" #1) " - читать интересную книгу автора

сбросил с плеч толстую шерстяную накидку. Под накидкой оказались те же
строгие шелка, в которых он вчера встречал дая-кво. Тахи налил себе и Миле
рисового вина.
- Приятно было увидеть его снова, - сказал Мила чуть погодя. В его
голосе звучала печаль. Тахи принял позу согласия и пригубил вино.
- И все же он так постарел...

Немудреный план побега не требовал сложных приготовлений, однако Ота
"дозревал" почти три недели - с того мига, как понял смысл притчи о духах,
до решающей ночи. Вечером он дождался, пока все уснут, вылез из-под тонкого
одеяла, напялил все свои чулки и накидки, собрал скудный скарб и в последний
раз вышел из общей спальни.
Каменные коридоры не были освещены, но Ота хорошо изучил дорогу и не
заблудился бы даже в темноте. Сначала он отправился на кухню. Кладовая была
не заперта - никто не хотел попасться на воровстве и заслужить порку. Ота
сгреб в котомку две пригоршни черствых булочек и сушеных фруктов. Водой
запасаться не стал: землю за воротами еще покрывал снег, а Тахи-кво научил
их оттаивать воду на ходу теплом своего тела, не замерзая.
Когда Ота подготовился, путь привел его к главному залу. Лунный свет из
высоких окон обозначил призрачно-серый широкий проход, где каждое утро в
течение трех лет он и его класс замирали в позе подчинения. На дверях, как
обычно, лежал засов, и, хотя Оте хватило бы сил его сдвинуть, звук мог
кого-нибудь разбудить. Поэтому он взял из чулана за дверями пару широких
сетчатых снегоступов и направился по лестнице в лекторий, где узкие окна
выходили наружу, в мир, скованный зимой. Ота уже видел пар собственного
дыхания.
Он выбросил снегоступы и котомку в сугроб, протиснулся в окно и стал
спускаться с карниза, пока не повис на пальцах. Падать было невысоко.
Ота отряхнул снег с чулок, привязал снегоступы к ногам толстыми
кожаными шнурками, подобрал пухлую котомку и зашагал прочь, на юг, к
большому тракту.
Луна, висевшая почти в высшей точке, сдвинулась на две ладони в
рукавицах, когда Ота понял, что за ним следят. Кто-то шел за ним шаг в шаг,
а теперь ступил невпопад - прозвучало намеренно, как привлекающий внимание
кашель. Ота застыл. Потом обернулся.
- Добрый вечер, Ота Мати, - сказал как ни в чем не бывало Мила-кво. -
Славная погода для прогулки, а? Правда, холодновато.
Ота не ответил, и Мила-кво пошел к нему, придерживая рукой собственную
котомку. Ступал он почти бесшумно, а изо рта валил пар, густой и белый, как
гусиный пух.
- Вот-вот, - повторил учитель. - Холодно и далеко от постели.
Ота принял позу ученического согласия. В ней не было намека на
извинение. Ота надеялся, что Мила-кво не заметит дрожи или спишет ее на
холод.
- Уйти, не закончив обучения... Какой позор!
Ота жестами выразил благодарность за урок, но Мила-кво только
отмахнулся и сел на снег, разглядывая мальчика с любопытством, от которого
Оте стало не по себе.
- Зачем? - спросил Мила-кво. - Ты еще можешь все исправить. Тебя могут
признать достойным. Так зачем убегать? Неужели ты такой трус?