"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Шекспир и его смуглая леди ("Версии истории" #1)" - читать интересную книгу автора

помыть. Спросил, вытираясь тонким и мгновенно промокающим прямоугольником
ткани:
- Вы что, Кэтрин, воду экономите?
- Весь котел перевела, - поджав тонкие губы, ответила женщина по имени
Кэтрин.
Кэтрин не одобряла такой бессмысленной чистоплотности.
Лет ей на вид было не менее пятидесяти, хотя Смотритель не спрашивал ее
о возрасте, а сам не умел определять возраст здешних граждан: уж больно рано
они старились в этом нелегком для быта веке. То ли пятьдесят человеку
стукнуло, то ли к сорока еще не подвалило...
- Купите больший, - надменно (он умел быть таким, когда хотел)
посоветовал граф. - Очаг в кухне достаточен, чтобы подогреть хоть бочку
воды. Купите котел величиной с бочку, и пусть он висит над огнем постоянно.
- Мыться часто вредно, - сообщила женщина нажитое опытом.
Распустил я их, отметил граф, вот уже и советы дают, но не превращаться
же в деспота! Хотя деспот-хозяин для них более привычен...
- Кому вредно, а кому и нет, - подвел черту граф. - Подай мне сегодня
черное с золотом.
- А завтракать станете?
- Не стану, - сказал граф.

Завтракать он собирался с Уиллом, в его каморке под крышей, для чего
еще вчера заказал трактирщику с соседней улицы корзину со снедью, пригодной
для употребления ранним утром и, соответственно, с большого похмелья.
Корзину должны были принести прямо к Уиллу.
Смотритель поначалу колебался: а не стоило ли первый опыт пронести у
него в доме, где места полно, где дышится куда легче, чем в комнате-шкафу,
где даже позавтракать комфортно - у того же камина, например, и чтоб Кэтрин
подавала, хотя бы и ворча некуртуазно. Но в итоге решил, что обстановка
должна быть абсолютно привычной для Уилла, то есть комфортной - для него, а
не вообще. А уж он, граф, как-нибудь переможет и тесноту, и духоту, и вонь с
улицы, тем более что в его "смотрительской" биографии случалась работенка в
таких условиях, что Лондон шестнадцатого века прямо раем кажется.
Хотя термин "опыт" не очень подходил к случаю. Для Шекспира готовящееся
почти сразу станет судьбой, жизнью, пусть странной, пусть не очень-то и
объяснимой, нереальной практически (особенно для шестнадцатого века), но
люди - вот ведь такие уж забавные существа, что ко всему на свете легко
привыкают. И к странному, и к необъяснимому, и к нереальному, и оно
(странное-необъяснимое) становится для них вполне реальным, привычным и
(главное!) не требующим никаких Объяснений, Есть и - есть, чего зря мозги
напрягать. А для Смотрителя планируемое им с Шекспиром - вообще рутина. Сто
раз проходил. Или тысячу, не вспомнить. Это здесь ему, в шестнадцатом веке -
двадцать четыре, поскольку так надо, а у себя в двадцать третьем он давно
умудрен как жизнью, так и ее плодами.
И все же он решил соблюсти то, что называется "чистотой опыта",
все-таки опыта, потому что в Англии шестнадцатого века такое совершалось
впервые.
А что - такое? Да ничего особенного, курсив излишен. Говорилось уже о
малоприятной составляющей работы Смотрителей - о частой необходимости
корректировать... что?.. Прошлое?... да нет, настоящее - для тех, кто