"Александр и Сергей Абрамовы. Время против времени" - читать интересную книгу автора

увеличивали крикливую пестроту картины.
У входа в ложу мне встречается Мердок, на этот раз более старомодный и
чинный, как мопассановский редактор Вальтер из "Милого другая. Улыбка его
лучезарна, словно у игрока, крупно выигравшего на ипподроме.
- Радуетесь?-замечаю я.-Не рано ли?
- А вы сомневаетесь, мсье Ано?
- Почему я и отказался от ваших пяти тысяч.
- Боюсь, что вы мне уже не нужны. Как советник Стила, разумеется. Охотно
предлагаю вам тот же пост.
- Не рано ли?-повторяю я.
- Я уже присмотрел себе кресло а сенате. Подумайте, Ано, может это
окажется выгоднее, чем предложение Уэнделла?
- Вы, как всегда, информированы, Мердок. Но я ни к кому не уйду от Стила.
Тем более сейчас.
- Поддержать падающего?-смеется Мердок.
- Нет. Просто большей свободы действий нигде у меня не будет.
- То-то вы так часто встречаетесь с Мартином. Пусть имеет в виду, что
разглашение редакционных секретов чревато далеко не радужными последствиями.
- Кому интересны секреты редакции "Брэд энд баттер"? Я лично ее не читаю.
Да и Мартин может уйти в другую газету.
- Он мне еще нужен, Ано. Как, впрочем, и вы. Не хочется терять вас из
виду. Слишком много вы знаете, молодой человек,- говорит Мердок, рассматривая
свои полированные ногти. Еще одна улыбка вполоборота, и он скрывается в ложе.
Значит, он знает о моих встречах с Мартином. Откуда?
Слежка за мной или провал Мартина?
Ни он, ни я не открываем своих карт.
Игра продолжается.
Глава Х
УКРАДЕННОЕ ПИСЬМО
Билль прошел.
Я лежу у себя в комнате на диване, как Мартин, задрав ноги: спинки у
омоновских диванов высокие, как в эпоху королевы Виктории. Сейчас в Городе
праздник - семьдесят первая годовщина Начала, того самого Начала, с которого
повел свою жизнь этот смоделированный неведомыми галактистами человеческий
город и которое с тех пор так и пишется, как Город,- тоже с прописной буквы.
Делать ничего не хочется, да и дел нет, за окнами праздничная тишина, лишь
экипаж изредка проскрипит или прозвенит конка. И в отеле тишина, в одних
комнатах спят после бурной предпраздничной ночи заезжие купчики и агенты, как
у нас говорили когда-то, коммивояжеры, рекламисты товаров провинциального
производства, спят профессиональные шулера побогаче, которым лестно пожить в
дорогом, хотя и старомодном отеле. Но большинство номеров пусто:
сенаторы-фермеры и промысловики разъехались по своим промыслам и поместьям, в
коридорах отеля не щелкают дверные замки и не слышно жильцов, любящих покурить
и поболтать на ходу, возвращаясь к себе из бильярдной и бара.
Вот и лежи, Анохин, потому что читать тебе нечего, все газеты уже
прочитаны, а книги здешние старомодны, как и этот отель, что-то вроде
бульварных романов конца прошлого века. Лежи, Анохин, и жди, не забежит ли
Мартин, где-то кочующий и что-то вынюхивающий. Какой детектив вырос здесь из
Мартина: Мегрэ не Мегрэ, Пуаро не Пуаро, но некий преемник Арчи Гудвина из
романов американца Рекса Стаута - живчик-философ, всюду проходящий и все