"Александр Абрамов, Сергей Абрамов. Хождение за три мира (Авт.сб. "Тень императора") (детск.)" - читать интересную книгу автора

Он положил трубку и обернулся ко мне:
- Вы понимаете, что такое рефрактор для астронома? Или электронный
микроскоп для вирусолога? Таким драгоценным инструментом являетесь для
меня вы. Для нас с Никодимовым. Я сделаю Зоеньке царский подарок - ведь
она подарила мне вас. Едем!
Я по-прежнему ничего не понимал.
- Надеюсь, вы не будете меня ни колоть, ни резать? Больно не будет? -
спросил я голосом пациента, пришедшего на прием к хирургу.
Заргарьян захохотал, очень довольный.
- Зачем больно, дорогой? - заговорил он вдруг с акцентом восточного
торговца. - Сядешь в кресло, заснешь на полчасика, сны посмотришь. Как в
кино. - И прибавил уже без акцента: - Пошли, Сергей Николаевич. Я вас
отвезу в институт.



ЛАБОРАТОРИЯ ФАУСТА

Институт находился в стороне от шоссе, в дубовой роще, показавшейся мне
в темноте беззвездного вечера лесом из детской сказки. Кусты, похожие на
гномов, разлапистые деревья, черные пни за кюветом, выглядывающие из
травы, как диковинные зверюшки, - все это уводило в романтическую и
жутковатую темь. Но вместо избушки на курьих ножках в конце асфальтовой
аллейки подымалась круглая десятиэтажная башня с кое-где освещенными
окнами. Какие-то из них мигали, вспыхивая и потухая, словно включались и
выключались за ними гигантские юпитеры в съемочном павильоне.
- Валерка Млечин над беспроволочным светом колдует, - сказал Заргарьян,
перехватив мой взгляд. - Думаете, у нас? Нет, не у нас. Мы под самой
крышей, с другой стороны.
Скоростной лифт поднял нас на десятый этаж; мы вошли в кольцевой
коридор, дорожка которого тотчас же устремилась вперед. Она двигалась
мягко, беззвучно, с привычной скоростью эскалатора.
- Включается автоматически, как только вы входите в коридор, - пояснил
Заргарьян, - а выключается нажимом ноги на эти молочные регуляторы.
Слегка выпуклые, освещенные изнутри молочно-белые плитки были вкраплены
одна за другой через каждые два метра в пластмассовую ленту коридора. Мы
плыли мимо двустворчатых белых дверей с крупными номерами. Против двести
двадцатого Заргарьян нажал регулятор.
Мы остановились. Тотчас же раздвинулись двери, открывая вход в большую,
ярко освещенную комнату. Заргарьян подтолкнул меня к креслу и сказал:
- Поскучайте минут десять, пока я поговорю с Никодимовым. Во-первых,
это избавит вас от необходимости повторяться, во-вторых, я сделаю это
более профессионально.
Он подошел к противоположной стене; она раскололась, раздвинулась и
сейчас же закрылась за ним. "Фотоэлемент", - подумал я. Оборудование
института, кажется, вполне соответствовало современным требованиям
научно-продуманного делового комфорта. От описания одного лишь коридора
Кленов пришел бы в восторг: не зря он обещал мне всяческую поддержку
"душой и телом".
Но в комнате, где я ожидал Заргарьяна, кроме расколовшемся стены, не