"Оксана Аболина. Рассказы и эссе:" - читать интересную книгу автора

русским не возникло ни тогда, ни потом.

Лет через десять пришло понимание, что русский народ сам во многих
местах уязвим и ущербен, как уязвим и ущербен здоровый рядом с больным,
сытый рядом с голодным. И если национализм небольших народов основан часто
на элементарной борьбе за выживание (сохранение нации как таковой, языка,
традиций, культуры -- когда каждый памятник на счет), то национализм русских
часто держится на барски снисходительном отношении к "младшим братьям" и
собственной богатой, но, увы, колоссально пострадавшей культуре, и на
абсолютном нежелании понимать проблемы других народов.

Еще через десять лет, сейчас, когда у меня есть семья и я отождествляю
себя с ней (что бы ни было, я всегда помню, что, защищая себя, я защищаю
семью, и наоборот), я поняла, что здесь же, возможно, таятся и корни
национализма: большая группа людей, выступая против другой группы, защищает
интересы каждого индивидуума, а каждый индивидуум -- интересы группы. Истоки
этого -- в первобытных временах, и все это вполне естественно, и бороться с
этим бесполезно, и не знаю -- нужно ли? Плохо только, когда индивидуальное
сознание заменяется коллективным -- тогда уже происходят страшные вещи...

<<< *** >>>

С транспортом связано и другое воспоминание детства -- поездка на
электричке. Мне как раз исполнилось 10 лет и 1 день. Мы с мамой решили
прокатиться в Курорт. Как всегда, сели к окну -- друг против друга. Мама
читала, я смотрела на нее, стараясь "навсегда запомнить" зтот день, все его
ощущения, весь его свет, его радость, его людей и, главное, маму (лет с трех
боялась, что мама умрет и я смогу ее забыть, а этого нельзя было позволить).
И вдруг появилась контролер, спросила билеты, мама протянула ей две бумажки.

-- Сколько лет девочке? -- спросила контролер.

-- Десять, -- весело, радуясь моему вчерашнему Дню Рождения, ответила
мама.

-- С десяти лет взрослые билеты, -- отчеканила кондуктор. -- Платите
штраф.

-- Извините, я не знала, -- сказала мама, -- Ей только вчера
исполнилось...

-- Я жду, -- надменно заявила контролер.

Мы обе заплакали друг о друге, люди, сидящие рядом, заступились за нас,
но контролер была неумолима. Плача, мама отдала ей какую-то ассигнацию, и
татка эта, ворча, пошла дальше. Маму утешали, говорили, что надо было
сказать, что лет мне девять, что-то еще. Это были славные люди, но им нельзя
было нас утешить -- праздник жизни был испорчен надолго.

Контролер эта до сих пор служит мне добрую услугу, она является