"Александр Абердин. Дети Сиспилы" - читать интересную книгу автора

законченным идиотом. Как именно произвести выстрел, он собирался решить в
самый последний момент и даже положил, специально для этого, на журнальный
столик пятирублевую монету.
Если выпадет решка, то он выстрелит себе в висок, чтобы лишний раз
позлить своей жуткой рожей бывшую жену, которая обязательно явится на его
похороны. Ну, а если выпадет орел, то тогда ему уже ничего не останется
делать, как отправляться в мир иной с благообразной и умиротворенной
физиономией, если таковую, конечно, сумеют соорудить в похоронной конторе за
те жалкие гроши, которые у него имелись для оплаты услуг Безенчуков
новейшего времени.
В церковь Станислав Игоревич уже сходил и даже поставил самую толстую
свечку Николе Угоднику, чтобы тот похлопотал за него перед Господом Богом и
попросил святого не судить его строго за проявленную в конце жизни слабость.
Уж кто-кто, а Боженька хорошо знал, что он никогда не жаловался на судьбу,
не ныл, всегда вкалывал до седьмого пота и никогда не предъявлял к нему
никаких претензий за вялотекущую, но уж слишком постоянную непруху. Он
всегда твердо верил в одно: - "масть не лошадь, к утру обязательно повезет",
но сегодня, похоже, настал его последний вечер, везением даже и не пахло, а
потому он решил не затягивать всю эту катавасию, которую кто-то, явно,
сгоряча, назвал жизнью, еще до наступления утра.
Так же серьезно, как Станислав Игоревич относился ко всему в жизни, он
отнесся и к своему уходу из нее. Вернувшись из церкви, он первым делом не
только тщательно вымылся, побрился и постриг ногти, но и хорошенько очистил
кишечник, чтобы не ложиться в гроб полным дерьма. Отличный французский
коньяк был не в счет, как и плитка черного английского шоколада. Ни то, ни
другое просто не успеет превратиться в мочу и фекальные массы, а стало быть
деятелям из похоронной конторы не придется особенно уродоваться с его
трупом.
Днем раньше он сделал в своей квартире тщательную уборку, вымыв в ней
все, вплоть до туалета, и аккуратно разложил весь свой скарб. Квартира,
кстати, была у него не такой уж убогой. Хотя она и считалась однокомнатной,
ее площадь составляла тридцать шесть квадратных метров и в ней имелся
альков, а в нем свое окно. Там стояла удобная кровать и просторный древний
шифоньер с антресолями, удобное убежище для любовников, но Станислав
Игоревич уже почти десять лет был разведен и жил в квартире один. Альков был
отгорожен от просторного зала темно-коричневыми портьерами с золотистым
рисунком, пошитыми из плотной ткани. Да, и кухня в его квартире была такая,
что в ней можно было сесть за обеденным столом хоть вдесятером.
Если бы в этой квартире сделать приличный евроремонт, то она сразу
стала бы предметом вожделения любого нового русского, решившего обзавестись
уютным гнездышком для любовных утех с молоденькой секретаршей. Впрочем, по
московским понятиям начала восьмидесятых годов, квартира эта, отделанная
хозяином натуральным деревом, в основном дубом и березой под лак, была почти
роскошной. В ней имелось множество искусных поделок из капа и затейливых
коряг. На кухне и вовсе все табуреты и большое хозяйское кресло были
изготовлены в причудливом стиле а-ля "лесной модерн", а все кухонные
приспособления, типа разделочных досок, подставок под сковородки и вешалок
для полотенец, имели забавный вид.
Другой отличительной чертой квартиры Станислава Игоревича Резанова было
большое количество произведений живописи, купленных хозяином на вернисаже в