"Александр Абердин. Дети Сиспилы" - читать интересную книгу автора

Измайлово и сувениров, привезенных из Карелии, Прибалтики и Самарканда.
Кухня и прихожая были обставлены хотя и не новой, но вполне приличной
мебелью. В зале стояла массивная, монументальная стенка из дуба и ее
дополнял набор мягкой мебели с темно-коричневой велюровой обивкой, заботливо
укрытой красивыми льняными накидками, что выдавало в хозяине педанта и
аккуратиста.
Помимо компьютера и принтера, стоящих на массивном двухтумбовом
письменном столе у второго окна, комната с альковом была угловой и потому
двусветной, в его квартире, как и почти в любой другой московской, имелся
большой телевизор "Сони", видеомагнитофон с набором видеокассет в стенке, а
также телевизор и музыкальный центр, стоявшие в алькове. Так что не такой уж
убогой и сиротской была квартира, которую он завещал своему единственному и
горячо любимому сыну.
Затушив сигарету и взяв бокал с коньяком, он встал и вышел на лоджию.
Было половина двенадцатого ночи, небо было безоблачным и в воздухе появился
нечто, отдаленно напоминающее ветерок и даже прохладу. Дом, в котором жил
Станислав Игоревич, человек, который не смотря на то, что было издано всего
четыре его рассказа, да, и то в журналах, упорно считавший себя писателем,
стоял на самой окраине Москвы. Окна в зале квартиры выходили на запад и с
десятого этажа в светлое время суток с просторной лоджии открывался неплохой
вид.
Невдалеке протекала небольшая речушка, за ней лежала широкая луговина,
а далее рос кудрявый березовый лесок, на поляне которого за истекшие после
развода одиннадцать лет было пожарено множество шашлыков и выпито немало
водки в светлое время суток, а также отжарено большое число дам, ночью.
Воспоминание об этом тронуло губы Станислава Игоревича легкой улыбкой. Милые
были времена и дамы у него тоже, по большей части, были очень милые,
покладистые и заводные.
На минуту его внимание привлекло странное свечение в небе. Кажется, это
упал с неба метеор. Довольно большой и яркий, метеор упал совсем рядом, за
лесом или прямо в лес. При этом никакого шума и грохота он не услышал, а
стало быть это событие было совершенно малозначительным и на него не стоило
обращать никакого внимания. Постояв на лоджии несколько минут, он выпил
коньяк и, вдруг, почувствовал, что он сделался каким-то совершенно
отвратительным на вкус и буквально встал в горле колом. Такое с ним тоже
частенько случалось и этому он присвоил соответствующее определение: -
"третья не пошла", что практически всегда освобождало его от четвертой и
всех последующих рюмок водки или коньяка.
С этим делом у Станислава Игоревича всегда было очень строго, - если
третья не пошла, то он немедленно прекращал питие крепких напитков за
дружеским столом, иначе потом, если пил через силу, очень быстро наступали
самые суровые последствия, такие, как пугание унитаза и жуткая головная
боль. Зато если третья проходила в желудок буравчиком, он мог выпить столько
водки, сколько ее стояло на столе, вплоть до трех, а то и всех четырех
бутылок, что так же не было пределом.
Это точно, уж на что-что, а на выпивку Стос, да-да, не Стас, а именно
Стос, только так и не иначе его звали все, включая сына, был крепким мужиком
и всегда умилял одиноких женщин тем, что никогда не терял головы, не лез в
пузырь, а выпив, сразу же становился душой компании, - без конца сыпал
анекдотами в тему, пел хорошие громкие песни и даже с чувством читал стихи.