"Абэ Кобо. Четвёртый ледниковый период (Повесть, пер. А.Н.Стругацкий)" - читать интересную книгу автора

Я оглянулся и обнаружил, что Ёрики тоже заметил этого человека. Не
знаю, сколько времени требуется порции мороженого, чтобы растаять, но
зрелище это произвело на нас изрядное впечатление. На вид это был очень
обыкновенный человек, но чувствовалось в нем что-то такое... Может быть,
мы слишком вольно толковали внешние признаки, но нам показалось, будто эта
маленькая подробность, это блюдце с нетронутым растаявшим мороженым
является безошибочной приметой нужного для опыта человека.
Ёрики толкнул меня под локоть и показал взглядом. Я кивнул в ответ.
Подошел официант за заказом. Ёрики спросил какой-то сок, но, когда я
заказал кофе, он отменил сок и тоже заказал кофе. В ожидании кофе мы не
обменялись ни словом.
Наши языки сковывала усталость и еще больше тяжесть решения, которое
нам предстояло принять. Но ведь нам было все равно, кого выбрать. Пусть
это будет человек самый обыкновенный, самый средний, только с какой-нибудь
маленькой характерной особенностью. Но разве узнаешь без расследования,
есть ли у человека характерная черточка? К тому же мы утомились. Ходить и
колебаться, не зная, на что решиться, можно до бесконечности. И было
очевидно, что, если хотя бы один из нас выразит согласие, объектом нашего
эксперимента неминуемо станет этот самый мужчина с блюдцем растаявшего
мороженого.
Несмотря на жару, он был в фланелевом костюме, отлично сшитом, хотя и
несколько поношенном. Человек сидел, выпрямившись, совершенно неподвижно.
Бросалось в глаза только, что время от времени он менял положение ног.
И еще он нервно вертел в руке, лежащей на столе, незажженную сигарету.
Вдруг загремела грубая музыка. Это какая-то девочка опустила в
музыкальный автомат десятииеновую монету. Девочке было лет
восемнадцать-двадцать, она была в черной юбке до колен и красных
сандалиях. Музыкальный автомат находился позади нас. Мужчина испуганно
обернулся на шум, и мы в первый раз увидели его лицо. Какое-то строгое и
вместе с тем нервное, с запавшими глазами, оно плотно прилегало, словно
привинченное, к черному галстуку бабочкой. Этому человеку, видимо, за
пятьдесят, но есть в нем что-то детское - возможно, из-за крашеных волос.
Музыка была для меня слишком вульгарной. Слух Ёрики она, однако, не
оскорбляла, он даже принялся отстукивать ритм кончиками пальцев. У него
даже выражение лица смягчилось. Отхлебнув кофе, он придвинулся ко мне и
сказал:
- Вот человек, который нам нужен. Как вам кажется, сэнсэй? В нем что-то
есть, а?..
И вот тут я вдруг усомнился. Я только молча пожал плечами в ответ. Нет,
это не был глупый каприз. Просто я ощутил внезапно прилив какого-то
неопределенного отвращения. Одно дело - мысленно планировать предсказание
судьбы какого-то абстрактного, неведомого лица; эксперимент при этом
представляется великолепным и значительным. И совсем другое дело - увидеть
этого человека, этого будущего подопытного кролика собственными глазами.
Да полно, есть ли смысл в нашей затее?! Вчера ночью я был страшно утомлен.
Что, если предложение машины мы истолковали неправильно? Что, если я
утвердился в своем истолковании потому только, что рядом был Ёрики,
который сразу со мной согласился? А вдруг я истолковывал не предложение
машины, а собственные свои переживания, от которых не знал, куда деваться?
Переживания, вызванные нажимом комиссии. Истолковывал так, как мне было