"Гусейн Аббасзаде. Цветы полевые" - читать интересную книгу автора

проводила троих сыновей на фронт... Вернусь только я один. Хорошо, хоть один
сын вернется, хоть один... Бедная мама...
Все дрогнуло во мне, все перемешалось, радость и горечь. Комок подкатил
к горлу. И я заплакал. Как мальчишка, навзрыд. Никогда я так не плакал - ни
до, ни после этого.
В коридоре вагона поднялся шум, топот. Станционный народ вломился в
вагоны - поздравить тяжелораненых. В наше купе вошла седая старушка с
курносым мальчуганом лет шести-семи с пшеничными волосами. У малыша в
ручонке - свежие полевые цветы. Он, видно, плакал и прятал лицо, уткнувшись
в протянутый букет. Душистые лепестки осушили мои ресницы.
- Поздравляю, сынок, с победой, - проговорила старушка, поцеловала
меня, как родного, извлекла из корзины вареного цыпленка, пасхальные
крашеные яйца и кулич. - Бери, ешь... Ты ведь, наверно, крови-то потерял
сколько. Подкрепиться надо... Слава богу, пришел конец мукам и слезам
нашим... Не сиротить уже войне людей... - Она показала глазами на малыша,
который встал на цыпочки и через окно наблюдал перронное ликование, понизила
голос до шепота: - Вот он... Никого не осталось на белом свете, фашист
проклятый осиротил. Я его и призрела. Думает, бабка я ему... Ох,
горе-горюшко... Я погладил пшеничные вихры малыша.
- Любишь бабушку? Малыш приник к женщине.
- Да.
- И я люблю моего Алешку, - сказала старушка. - У меня тоже никого нет,
кроме него. Вырастила сыночка одного - в сорок втором в Крыму погиб. Малыш
вскинул синие глаза:
- Бабушка, ты про папу говоришь? Старуха вздрогнула и не сразу нашлась:
- Да, детка, про папу...
На вокзале ударили в колокол. Товарищи мои вернулись в купе.
Медсестра мимоходом бросила:
- Бабушка, сходите, эшелон отправляется! Они вышли, мальчуган
напоследок обернулся:
- Дяденьки, вы в окно поглядите, я вам рукой помашу.
- Ладно, Алеша, - пообещал я.
Сарвар стал у окна, подождал, пока малыш с бабушкой поравняются с нашим
окном, и помахал им рукой на прощанье. Я их не видел, но в гомоне взрослых
голосов услышал тонкий и звонкий крик:
- Счастливого пути, дяденьки!
Поезд медленно тронулся с места. Легкий аромат свежих цветов заструился
в купе, перекрывая запах йода и табачного дыма. Я подумал, что в этой
затхлости цветы протянут недолго, и попросил "ходячего" капитана взять у
медсестры кружку воды. Колеса застучали чаще и громче.