"Елизавета Абаринова-Кожухова. Поэтический побег " - читать интересную книгу автора

И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет,
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро;
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют...

Ну, как?
АННА (искренне). Очень хорошо! Но как-то непохоже на то, что вы писали
прежде.
ПУШКИН. А кто вам сказал, уважаемая Анна Петровна, что Пушкин должен
всегда писать одинаково? Это Его Сиятельство граф Дмитрий Иванович Хвостов
может себе позволить писать одинаково плохо. На собственные средства
издавать свои опусы, потом скупать весь тираж, сжигать в печке и приступать
к новым изданиям. Не хочу себя зря возвеличивать, но я все-таки настоящий
поэт. И если Господь Бог наделил меня даром слова, то уж наверное не затем,
чтобы всю жизнь сочинять легковесные стишки на забаву невзыскательной
публике. Нет, я не отрекаюсь ни от одной строчки из написанного ранее, но
считаю, что нельзя стоять на месте надобно идти вперед.
АННА. Александр Сергеич, а вы уверены, что публика станет это читать?
ПУШКИН. Поэт должен следовать своему призванию, а не потребам публики!
АННА. Но ведь этак можно всех читателей растерять.
ПУШКИН. Да-да, вы правы, Анна Петровна - это уж меня малость занесло.
Конечно, поэт должен брать во внимание настроения публики, но лишь
настолько, чтобы вовсе не утратить ее благосклонности. Приходится искать
некий средний путь - но как это порой тяжко! Вдохновение тебя несет в горние
выси, а ты должен себя шпорить: вот этого не поймет читатель. А вот это не
пропустит цензор. (Вздыхает) Вот "Бориса" точно не пропустит. Будут искать
то, чего там вовсе и нет и, разумеется, найдут. Придется издавать за
границей - в надежде, что когда-нибудь наступит день, когда мое главное
произведение прочтут и в России.
АННА. Главное?
ПУШКИН. На сегодня - да. Наверное, потом, при работе над каждым
последующим, мне будет казаться, что оно главное, но теперь это - "Борис
Годунов". (Немного помолчав) Николай Михайлович Карамзин - вот кому я
первому отправлю свой труд. Его "История Государства Российского" побудила
меня взяться за эту трагедию. Именно его суждение, как суждение поэта и
ученого, станет для меня основным мерилом... (Бережно укладывает рукопись в
чемодан) Хотя, если откровенно, то я не совсем уверен, смогу ли завершить
работу там, на чужбине.
АННА. Отчего же?
ПУШКИН. Видите ли, Анна Петровна, сочинять свою пиесу я начал среди
дремучих лесов Псковского края, где древние городища, старинные монастыри,
да что там - сам воздух пропитан дыханием былых веков!..
АННА (улыбаясь). Там русский дух, там Русью пахнет...
ПУШКИН (серьезно). И знаете, я не совсем уверен, что вдали от всего
этого буду способен писать трагедию о Российской старине с прежним подъемом
и вдохновением. Вот что, пожалуй, более всего гнетет меня.