"Артем Абрамов, Сергей Абрамов. Убей страх: Марафонец " - читать интересную книгу автора

Чернов сразу выделил ключ и сразу встал. Требовалось нечто большее, нежели
его малость убитая вчерашней гулянкой сообразиловка, которой он и в обычном-то
режиме не блистал. "Там" - там осталась зима, остался снег под ногами, осталась
Москва, а в ней - район Сокольники, парк, лес, хоккейный дворец, родной дом,
квартира, кот на постели... "Здесь" - здесь, блин, ни хрена этого не было, не
бывало, быть не могло. А было: дорога-грунтовка, укатанная, утоптанная, хотя и
узкая, однорядная, если автомобильный термин использовать. Но, похоже,
автомобили по этой грунтовке не ездили, не доезжали сюда: не оказалось на
мягком грунте ни одного, даже затертого, следа протектора. А дорога тянулась
вдоль невысоких красно-желтых холмов, из которых торчали какие-то кактусовидные
растения, за холмами были другие холмы, за другими - третьи, а дальше - горы,
что справа от дороги, что слева - пейзаж удручал всяким отсутствием людского
духа. И еще: небо над дорогой и холмами было ослепительно голубым, солнце - за
отсутствием подходящей ветки - торчало прямо посреди неба, то есть в зените, и
шпарило так, что тонкая струйка пота, начавшая свой путь по спине еще "там",
"здесь" превратилась в потоп. Говоря короче, жара стояла адова, и Чернов,
одетый для "там", сразу вспотел.
Мгновенно возник в памяти дежурный - второй! - сон про пустыню. Образ тот
же, ощущения те же, в деталях вот только разница имеется: там, во сне все было
более плоским, более пустынным, неживым и нежилым. Здесь даже поинтересней -
поживей! - как-то. Только жара та же самая...
С нежданной злобой подумал: хотел "сладкого взрыва", наркоман? Получай!
Куда уж слаще...
Но за злобой пришло пусть паническое, но вполне логичное сейчас
любопытство: что случилось?..
Чернов встал как вкопанный, что считается дурным литературным штампом. Но
что бы вы написали иное? Штамп всегда точен - на то он и штамп.
Так что встал Чернов как вкопанный (столб? деревце? лопата?) и начал
осмысливать увиденное. Многолетний бег на длинные дистанции выработал у Чернова
такие полезные качества, как терпеливость, рассудительность, склонность к
подробному анализу того и сего, умению раскладывать по полочкам все, чему на
них положено лежать, и т.д. и т.п. А может, стоит поменять причину и следствие
и предположить, что именно эти замечательные качества подвигли в свое время
среднего ученика, не способного упомнить Пушкина с Грибоедовым, именно к такому
виду спорта - из многих имеющихся. Но не время сейчас что-либо местами менять,
время - выводы делать. Во всяком случае - пытаться. Чернов - подведем итог
сказанному - всегда, даже до появления "взрывов", был человеком прагматичным,
если не считать некоторых, обретенных внове дурных привычек, помянутых выше,
вздорным и непродуктивным эмоциям не подверженным. Знал точно: что хорошо
спринтеру, стайеру - смерть. Посему он не стал терять лишнее время на
остолбенение. Постоял, как вкопанный, секунду-другую и выкопался. Фантастика -
литература ныне распространенная, Черновым уважаемая, о параллельных
пространствах читано-перечитано, и коли вместо зимнего парка глазу является
летняя... что?.. ну, пустыня, к примеру, то либо совершен пространственный
переход, либо Чернов сошел с ума.
Последнего Чернов тоже не исключал: переход, как утверждают фантасты,
всегда мгновенен, а странности начались сразу по выходе (или выбеге) из
подъезда: отсутствие людей и машин - чем не фантастика или сумасшествие?..
Сколько вчера на грудь принято?.. Лучше не вспоминать...
Чернов вообще-то удивился. И сильно. Все-таки интеллект интеллектом, а