"Александр Бушков. Колдунья" - читать интересную книгу автора

Татьяна охотно согласилась - и всю дорогу до поляны, где оставили
лошадей, тараторила без умолку, выдвигая разнообразные предположения
касательно усмотренного в решете суженого (по какому ведомству он может
служить, где суждено встретиться, и такой ли он в жизни, каким привиделся).
Это ее так увлекло, что она совсем не замечала Ольгиного молчания.
Лошади оказались на месте, с ними ничего не произошло, и выглядели они
так же спокойно. Теперь, когда главное было позади, страхи куда-то пропали
вовсе, и девушки, севши в седла, двинулись по тропинке спокойной рысью.
Менее чем через полчаса показалось Вязино - точнее, далеко видимые
отблески многочисленных огней. Усадьба была освещена со всем размахом,
достойным русского князя и высокого иноземного гостя: большой дом, театр,
флигеля и службы, прочие строения, разбросанные вольно, на значительной
площади, все, одним словом, сияло огнями, отражавшимися в темном зеркале
пруда, причудливо освещавшими беломраморные статуи в аллеях и затейливо
подстриженные кусты.
- Красота, - сказала Татьяна, когда они остановили коней на пригорке,
откуда обширная княжеская резиденция представала во всей красе. - Даже жалко
будет уезжать отсюда, когда... Но не век же тут вековать, в глуши?
Ольга промолчала - ее собственное будущее представлялось гораздо более
туманным. Девушки, оставшись незамеченными, поставили коней в конюшню (быть
может, дав пищу слухам, что ночью на них снова катался домовой), боковыми
дорожками обошли театр. Увидели мимоходом в высоких стрельчатых окнах, как
на сцене под изящный аккомпанемент домашнего оркестра слаженно и
самозабвенно танцуют домашние же грации, подготовленные не хуже парижских
танцовщиц трудами парижского же балетмейстера, завлеченного князем в эту
глушь столь высоким жалованьем, что позавидовал бы и министр.
Прекрасно виден был первый ряд кресел, где расположился князь с
почетными гостями. Прусский посланник, ради которого и раскудрявливалось со
всей возможной пышностью извечное русское хлебосольство, с точки зрения
девушек, ровным счетом ничего интересного собой не представлял: сухой, как
вобла, костлявый старец с желчным лицом запойного брюзги, увешанный звездами
и заграничными крестами. Другое дело - кавалеры из его свиты. Среди них
попадались весьма достойные девичьего внимания, а также нескромных мысленных
фантазий экземпляры - но, к счастью, даже в эти просвещенные и прогрессивные
времена никто еще не додумался измыслить электрический прибор, читающий
девичьи мысли, - а потому само собой подразумевается, что юные обитательницы
имения благонравны, наивны, скромны до невероятности... Ну, а сами они, как
легко догадаться, вовсе не горели желанием разрушать иллюзии окружающих и
представали такими, какими их желали видеть.
К примеру, благонравным девицам вовсе и не полагалось знать, какие еще
обязанности, кроме балетных, выполняют при князе Вязинском грации в
воздушных платьях лучшей парижской работы, - но они-то прекрасно знали, а
потому переглянулись, фыркнули и на цыпочках двинулись дальше, стараясь не
попадать в полосы света из окон. Им сейчас, обеим, полагалось лежать в их
покоях по причине легкого недомогания. Кстати, еще одно преимущество
благонравной девицы: стоит ей заявить о легком недомогании, никто не
пустится в расспросы, все, понимающе переглянувшись украдкой, оставляют юные
создания в покое. А то, что создания тем временем исхитрились прогуляться
верхом в чащобу, чтобы по всем правилам погадать на суженых согласно
исконной деревенской традиции, будем надеяться, на свет божий не выплывет,