"Александр Бушков. Колдунья" - читать интересную книгу автора

как и кое-что другое...
Так никого и не встретив, они прокрались к задней двери, еще раз
переглянулись, улыбнулись друг дружке с видом опытных заговорщиков и
разошлись в разные стороны. Ольге предстояло пройти мимо лестничного марша,
украшенного монументальным произведением живописи. Эта картина ее пугала в
детстве, но вот уже лет восемь как не вызывала не то что страха, но и
простого раздражения - взрослея, справилась с детскими страхами,
отодвинувшимися куда-то невероятно далеко...
И теперь, словно самой себе что-то доказывая, пытаясь взять реванш за
детские беспричинные страхи, Ольга остановилась перед картиной - высотой не
менее чем в два человеческих роста и ширины соответственной, в массивной
золоченой раме, на которую, полное впечатление, пошла целая корабельная
сосна.
Это была, конечно, мастерская копия со знаменитого французского
оригинала работы Энгра "Гибель императора Наполеона под Аустерлицем" - но
исполнил ее по заказу князя не доморощенный труженик кисти, а кто-то из
учеников самого Энгра, прельщенный теми же аргументами, что и парижский
балетмейстер.
Ольга стояла перед монументальным полотном, задрав голову. Насколько
она знала, картина была написана в полном соответствии с печальным событием
двадцатитрехлетней давности: Бонапарт, пораженный смертельно австрийской
картечью, сидел на земле, беспомощно разбросав ноги в белоснежных лосинах и
начищенных сапожках, он последним усилием простирал куда-то в пространство
правую руку, даже в свой последний миг пытаясь то ли изречь, то ли указать
нечто величественное, как и следовало великому полководцу. Слева склонялось
трехцветное французское знамя, вокруг толпились раззолоченные маршалы и
гвардейцы в высоких медвежьих шапках, вставали на дыбы храпящие кони,
повсюду стлался серо-багровый пороховой дым, а справа, вдали, виднелась
скачущая полным галопом кавалерия - можно было различить алые доломаны,
высокие черные кивера, а при некотором напряжении глаз и фантазии даже
рассмотреть на киверах русского двуглавого орла.
Именно в этих несущихся во весь опор всадников любил порой указывать
гостям князь Вязинский, обронив значительно:
- Кто-то из этих центавров и есть я, господа. Затрудняюсь, правда,
определить точно, который - каналья Энгр в такие тонкости не вдавался, за
что я, впрочем, не в претензии...
Самое интересное, что он нисколечко не преувеличивал - князь и в самом
деле был тогда с тем гусарским эскадроном, что налетел вихрем и взял в плен
растерявшихся, столпившихся вокруг умиравшего Бонапарта маршалов и
генералов. На чем закончились как Аустерлицкое сражение, так и попытки
Франции продолжать завоевания в Европе...
Именно умирающий Бонапарт и пугал Ольгу в детстве - бледным лицом,
пронзительным взором напоминал кровососущего упыря, о которых как-то
рассказывала Бригадирша. Так и казалось: вот-вот спрыгнет с полотна, оставив
причудливый вырез, набросится, вцепится крючковатыми пальцами, высосет
кровь...
Уже отворачиваясь, чтобы уйти, Ольга встрепенулась. Краем глаза
заметила... да нет, ерунда же, откуда...
И замерла. Неизвестно, как это получалось, но император поворачивал
худое ястребиное лицо, словно единственный из персонажей картины был живым