"Александр Бушков. Сталин: Красный монарх" - читать интересную книгу автора

Все обрушилось настолько буднично и спокойно, что профессор Сироткин
даже выдвигает версию, что отречение Николая было им задумано еще в январе
1917 г., после совета с женой, - и он собирался уехать в Англию, куда уже
начал переправлять сокровища. Потом его обманул Керенский и не выпустил...
Трудно сказать, сколько здесь правды. Во всяком случае, на Николая это
чрезвычайно похоже, очень уж мелконькая и подленькая была личность, если
только слово "личность", здесь уместно. Известно, во всяком случае, что он
высказывал желание выехать за границу и выжидать там, пока не наступит мир,
а потом рассчитывал вернуться "для постоянного проживания в крымской
Ливадии". И это на Николая похоже - судьба страны его совершенно не
волновала, а в Ливадии тепло и уютно...
Что еще? Да разве что стоит упомянуть о том, как повело себя
"правительство России" во главе со старым маразматиком Голицыным. Когда по
Петербургу пошли толпы народа, правительство, заседавшее в Мариинском
дворце, распорядилось срочно потушить там электричество - а то еще заглянет
кто-нибудь на огонек и морду набьет. Когда свет опять зажгли, некоторая
часть правительства, кряхтя и смущенно переглядываясь, выбралась из-под
стола. И тут же полным составом подали в отставку - стра-ашно!
Да, кстати, Петроградский комитет большевиков тогда, по сути, состоял
всего из трех человек - Шляпникова, Залуцкого и Молотова. Впоследствии,
после Октября, Шляпников рисовал в своих мемуарах красивую картину: как они
с первого часа метались по городу, агитируя, воодушевляя и организовывая, -
но Троцкий проговорился, что эта тройка простодушно полагала события не
более чем очередной манифестацией кучки солдат и никаких осмысленных
действий не предпринимала. Да и Молотов на склоне лет это, в общем,
признавал...
И поплелось последнее императорское правительство в полном составе в
Думу, просить, чтобы их арестовали, - исторический факт. И поехал генерал
Корнилов, оправляя на груди красный бант, арестовывать царицу. И начали
великие князья наперегонки присягать новой власти, а кое-кто из них и глотку
на митингах драл, славя революцию (тот же Николай Николаевич).
Читая воспоминания о тех днях, всерьез удивляешься всеобщему ликованию.
Ну хоть бы один кто-то застрелился, не в силах перенести крушение монархии!
Ну хоть бы один полковник попробовал удержать солдат в строю, когда они
собрались на митинг! Ну хоть бы кто-то публично осудил события!
Один, впрочем, нашелся - Владимир Жаботинский, еврей, лидер сионистов.
В июле 1917-го, выступая в Таврическом дворце перед полупьяной революционной
толпой, он сказал во всеуслышание, что считает свержение монархии большим
несчастьем для России, - за что его и десятки лет спустя поливали советские
идеологи. Великороссы в таких поступках не замечены...

Глава вторая

Семнадцатый год

1. Все благополучно рухнуло...

Это потом уже, когда за Февралем случится Октябрь и события повернут
совсем не в том направлении, на какое рассчитывала "чистая публика",
сбрасывая своего незадачливого самодержца, многие наперебой начнут