"Александ Бушков. Сталин: Корабль без капитана" - читать интересную книгу автора

иные ему потом наставляли рога, никакого отношения к его маленькому росту не
имеет, а касается лишь непостижимой женской души).
Но мы, кажется, отвлеклись? Приступим.
Предупреждаю заранее: в этой книге читатель встретит массу цитат, порой
весьма обширных. К исполнению своего замысла автор отнесся так
добросовестно, что обещает еще и статистические таблицы. Что поделать,
читателя я привык уважать. Эта книга рассчитана на читателя думающего,
серьезного, и слишком серьезным делам и людям она посвящена, а поэтому
некоторой наукообразности избежать невозможно. Хотя иные ревнители
академизма наверняка снова станут бубнить о "поверхностно-залихватском"
толковании истории, как соизволил оценить мои скромные труды один пишущий
господин (в отместку это его я цитирую много и обширно в одной из последних
книг).
Итак...


Глава первая
РОССИЯ, ПОТЕРЯВШАЯ РОССИЮ


1. Самодурец всероссийский

Трудами иных деятелей культуры - среди пишущей братии в этом особенно
преуспели Солоухин и Говорухин - в массовое сознание оказался успешно и
надежно вбит образ царской России, прямо-таки как две капли воды похожей на
сказочную страну Кокейн из саксонской мифологии: край всеобщего
благоденствия с молочными реками в кисельных берегах и жареными перепелами,
порхающими над головой в ожидании, когда обитателю сказочного царства
захочется перекусить.
Мифология эта обширна и многостороння. Распространению ее способствуют
и распеваемые с ностальгическим придыханием романсы:

- Гимназистки румяные,
от мороза чуть пьяные
грациозно сметают рыхлый снег с каблучка...

И стихи Виктора Пеленягрэ об упоительных российских вечерах, где
свалены в кучу все атрибуты сладкой жизни - и хруст французской булки, и
что-то там еще...
И печатные сетования на большевиков, разрушивших страну, где "все
было": и свежайшие омары на витринах Елисеева, и фиалки прямиком из Пармы, и
розовая ветчина, и сыр со слезой.
И задешево купленная мною антикварная открытка, где в 1912 г. некая
Лиля непринужденно сообщает подруге Оле, что "провела две недели в имении у
N".
Возражать трудно, все это и в самом деле было - и омары во льду, и
воздушные пирожные, и юные гимназистки, и мягкие рессоры ландо... Вот только
эта беспечная и сытая жизнь - с гимназистками и влюбленными в них юнкерами,
с ветчиной на столе и хрустом французской булки - охватывала, прошу не
забывать, не более пятнадцати процентов населения Российской империи.