"Александр Бушков. Красный Монарх " - читать интересную книгу автора

запустения, ни малейшей дисциплины, ни малейшей последовательности даже во
внешнем, день уходит неизвестно на что, сегодня так, а завтра, по
вдохновению, все вверх нога-
ми; праздность, неряшливость, гомерическая неаккуратность в личной
жизни, необузданная склонность к деспотизму и совершенное отсутствие
уважения к чужой личности, перед властью - то гордый вызов, то
покладистость - не коллективная, я не о ней говорю, а личная..."
Примечание ко 2-му изданию: эта характеристика нашей интеллигентской
массы была признана клеветою и кощунством. Но вот что десять лет назад писал
Чехов: "Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную,
невоспитанную, лживую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее
притеснители выходят из ее же недр (письмо к И. И. Орлову 22 февраля 1922 г.
В вышедшем на днях сборнике писем Чехова под ред. Бочка-рева)". Последние
слова Чехова содержат в себе верный намек: русская бюрократия есть в
значительной мере плоть от плоти русской интеллигенции...
...Чем подлиннее был талант, тем ненавистнее ему были шоры
интеллигентской общественно-утилитарной морали, так что силу художественного
гения у нас почти безошибочно можно было измерять степенью его ненависти к
интеллигенции: достаточно назвать гениальнейших: Л. Толстого и Достоевского,
Тютчева и Фета... То, чем жила интеллигенция, для них не существовало, в
лице своих вождей она творила партийный суд над свободной истиной творчества
и выносила приговоры: Тютчеву - за невнимание, Фету - за посмеяние,
Достоевского объявляла реакционным, а Чехова индифферентным... А масса этой
интеллигенции была безлична, со всеми свойствами стада: тупой косностью
своего радикализма и фанатической нетерпимостью. Могла ли эта кучка
искалеченных душ остаться близкой народу?
...Она выбивалась из сил, чтобы просветить народ, она засыпала его
миллионами экземпляров популярно-научных книжек, учреждала для него
библиотеки и читальни, издавала для него дешевые журналы - и все без толку,
потому что она не заботилась о том, чтобы приноровить весь этот материал к
его уже готовым понятиям, и объясняла ему частные вопросы знания без всякого
отношения к его центральным убеждениям, которых она не только не знала, но
даже не предполагала ни в нем, ни вообще в человеке... Сонмище больных,
изолированных в родной стране - вот что такое русская интеллигенция... в
длинной веренице интеллигентских типов, зарисованных таким тонким
наблюдателем, как Чехов, едва ли найдется пять-шесть нормальных человек.
Наша интеллигенция на девять десятых поражена неврастенией: между ними почти
нет здоровых людей - все желчные, угрюмые, беспокойные лица, искаженные
какой-то тайной неудовлетворенностью, все недовольны, не то озлоблены, не то
огорчены...
А. С. ИЗГОЕВ: "До последних революционных лет творческие даровитые
натуры в России как-то сторонились от революционной интеллигенции, не вынося
ее высокомерия и деспотизма..."
Б. А. КИСТЯНСКИЙ: "Русская интеллигенция никогда не уважала права,
никогда не видела в нем ценности, из всех культурных ценностей право
находилось у нас в наибольшем загоне. При таких условиях у нашей
интеллигенции не могло создаться прочного правосознания, напротив, последнее
стоит на крайне низком уровне развития... Русская интеллигенция состоит из
людей, которые ни индивидуально, ни социально не дисциплинированы... В
идейном развитии нашей интеллигенции, поскольку оно отразилось в литературе,