"Дмитрий Бушуев. На кого похож Арлекин " - читать интересную книгу автора

была полужидкой, окончательно растаявшей медузой. Через несколько минут она
с удовлетворением блевала в ванной, мочила волосы и дрожала слабеньким
телом. Блевала кислятиной жизни, чернобыльским мясом, суррогатными спиртами,
нитратами и пестицидами, противозачаточными таблетками - блевала щедро, от
глубины души. Тошнит! Блевать от сучьей жизни, блевать на мифические законы
и деревянные деньги, верни им их же гадость, мерзость и мертвечину, чистая
грешница, летаргический ангел бездарной страны... Гелка вышла из ванной
мокрая и бледная, синева под глазами просвечивала еще больше, тушь потекла.
Гелка прохрипела: "Тошнит, Андрюшка, опять икру метала".
Богодухновенное твое пробуждение, возвращение из ночных вольных
странствий - скорей, скорей, сквозь молочное утро, протри запотевшее окно:
мальчик спит, вот-вот проснется. Призраки давно покинули комнату, солнечные
шары взрываются в зеркалах, начинается кухонная какофония: свистящий чайник,
перемеливающиеся кофейные зерна, звон чашек и ложек, жирное шипение яичницы
с беконом. Денис по-воровски быстро прошмыгнул в ванную, потому что его член
был еще в напряжении, как это часто бывает у подростков при утреннем
пробуждении. В ванной он поиграл своим хозяйством, встал под горячий душ,
намылил голову ромашковым шампунем. Мать постучала в дверь: "Чистюля, в
школу не опоздай. Я на работу. Завтрак на столе..." Денис смотрел на зыбкое
отражение в запотевшем зеркале - и там, за амальгамой стекла, тысячи
радужных лососей брачно играли в мраморных каналах, юноши в туниках бежали
по площади, вздрагивали пинии в теплых ветрах, и смуглая девочка в повязке
продавала виноград из корзины. Мышцы перекатывались в падающих тяжелых
каплях. Пахнуло морской зеленью, загудели раковины, жемчуг покатился по
каменному полу, и Денис чувствовал, как всполохи золотого и синего огня
окружают его тело. Он глубоко вдохнул эту свежесть и увидел, как грубые
паруса напряглись в потоках мощного ветра. Над палубой кружили чайки, негры
стучали в барабаны, арапчонок танцевал на травяном ковре, подпрыгивая и
сверкая пятками. Два лиловых негра внесли на скрещенных руках старика с
иссохшими ногами и посадили его в плетеное кресло. На деревянной скамье у
борта бритоголовый мужчина растирал юношу укропным маслом. Голый Денис
прошлепал на кухню, оставляя мокрые следы на линолеуме (присутствующий
призрак Андрея Владимировича не очень удивился бы, если бы его ученик вышел
из ванной в ластах и маске, с морской звездой в руке и с тиной на выгоревшей
челке). Нарцисс возвратился в комнату, обклеенную журнальными плакатами,
надел зеленые слипы с вышитым сбоку оранжевым крокодильчиком и посмотрелся в
зеркало - юношеский бугорок смотрелся очень аппетитно. Школьные брюки были
немного узки, но они подчеркивали выделяющиеся ягодицы. Денис быстро оделся
и с потертым кожаным портфелем резво выскочил на шуршащую осеннюю улицу,
поздоровался с местным придурковатым почтальоном, купил жвачку в ларьке и
запрыгнул в звенящий трамвай...
Даже с неглубокого похмелья мне всегда было страшно браться за руль, и
в этот судьбоносный день я решил не мучить саранчиху. Мертвенно бледная
Гелка все еще изволила почивать, и я оставил ей записку: "Доброе утро,
котенок! Надеюсь, выучила роль. Будь готова как пионерка. Любящий муж".
Утренняя сигарета показалась тошнотворной. В легком похмельном страхе я
боялся перейти через дорогу, шарахался от прохожих, а несколько остановок в
битком набитом троллейбусе показались вечными. Лица сограждан - тусклые и
скучные, слишком скучные. Люди перестали улыбаться. Экспериментальные
граждане экспериментальной страны говорили об очередном повышении цен,