"Дмитрий Бушуев. На кого похож Арлекин " - читать интересную книгу автора

замораживании банковских счетов и еще о каком-то замораживании... О,
положите побольше льда в мой портфель, приложите снег к горячему лбу, к моим
раскрасневшимся от стыда щекам. От стыда за ту старуху с дрожащими руками, у
которой дома нечего украсть, кроме трудовых грамот. Стыдно за державу, за
измотанных женщин и не по возрасту серьезных детей... Доколе, Господи? Не
хочу и не могу смотреть на это. Денис, я увезу тебя отсюда, увезу на своей
разболтанной "Яве" к нашим созвездиям, к нашим опалам, хочу спасти тебя от
еще больших извращенцев... Красная рожа с кокардой склоняется над моей
взмыленной постелью: "Пиздец тебе, петух гамбургский! Устроим тебе красную
свадьбу".
Как обложку новой захватывающей книги я раскрыл сегодня прозрачную
школьную дверь и превратился в скромного рассеянного учителя. Тот мальчик,
освещавший сцену на школьном вечере, прошел мимо меня по коридору...
Потертый портфель. Выгоревшая челка. Белые носки. Старенькие кеды. Я
мысленно приказал ему оглянуться - Денис обернулся! О мои выдающие привычки,
моторное подсознание - я подмигнул ему! Мальчишка как-то замешкался и
улыбнулся. Представляю себе свое пидористическое подмигивание - тут и кошке
было бы понятно, что парень что-то слишком загадочный. Я почувствовал, что
начинаю краснеть, быстро прошел в учительскую, взял вспотевшими руками
классный журнал и мысленно воспроизвел мизансцену... Голубое отродье,
веселый мой бесенок, доколе будешь искушать меня?
Алиса была сегодня в веселом траурном платье, благоухавшем нафталином и
духами "Красная Москва", тяжелая металлическая брошь с кельтским орнаментом
смыкала необъятные груди. Я представил сову раздетой и едва сдержал смех -
вот идет она грузная, прихрамывающая, в розовых панталонах по школьному
коридору, сверкает очками. Глядя на нее, я иногда вспоминал глупую старуху
Крупскую в пионерском галстуке и с ворохом, как она выражалась, "ребячьих"
писем. Но я низко кланяюсь ленинской супруге за один только параграф в
"Правилах поведения пионеров" двадцатых годов: "...Пионер всегда готов.
Пионеры не держат руки в карманах, потому что держащий руки в карманах не
всегда готов". Я долго размышлял над этим маразматическим пассажем и нашел
его весьма интересным с точки зрения людей моего типа.
Уроки пролетели быстро, расплавились в горячем металле школьных
звонков. Дети разбежались солнечными зайчиками. Интересно, какой штрих в их
судьбе оставит этот странный учитель? Да и имею ли я право пасти этих
ушастиков со своим разрушенным восприятием, выгребной ямой жуткого
подсознания? Надо ли говорить, что я не представитель чистого разума
Вселенной и закатился в школьный зверинец слепым бильярдным шаром? В
коллективе я чувствовал свое "эго" экзотическим вирусом с разрушительной
программой, и каждое скрижальное изречение Андрея Найтова приправлено
тонкими ядами адских лабораторий. Призрак дикого мальчика шел за мной по
пятам, и ангел-хранитель возревновал к нему. Не идолам ли служу? Не иду ли в
огонь? Жарко.
Сову я выловил в гардеробе. Она сделала вид, что уже собирается
уходить, и стала путаться со своим каракулевым пальто. Я подскочил как
ловкий швейцар и помог ей облачиться.
Мы шли медленно, в суровом молчании. Я вспотел от внутреннего
напряжения, точно тащил на буксире крейсер с пробоиной. Рыжий чертенок
шептал мне в ухо: "И не стыдно вам, Андрей Владимирович, разыгрывать пожилых
женщин?.." "Подождите, я устала, у меня венозные ноги, давайте присядем в