"Михаил Бутов. Известь" - читать интересную книгу автора

- Всякие. У некоторых халдейские еще. Представляете, сколько веков!
Толщу времени Лампе вообразил себе почему-то как беспросветную,
бесконечную воронку. И поежился.
- Продрогли? - Закревский ловил пальцами прилипшую к губе табачную
крошку.
- Черт! Задувает даже здесь.
- На ходу согреемся.
- Куда там на таком ветру.
- Что, не хочется вылезать?
- Честно говоря, не очень, - признался Лампе.
- А я к холоду равнодушен. Оставайтесь. Я пройду вперед, потом захвачу
вас.
Доверяя Закревскому вполне, Лампе не заставил себя уговаривать. Но все
происходившее с ним в эти дни подспудно, должно быть, подтачивало и
отшлифованное бесчисленными днями фронта умение владеть собой. Он знал, что
спать нельзя - окоченеешь; повторил это себе несколько раз, приказом - и
все-таки задремал, едва остался один. Вроде бы и глаз он не закрывал, но
пейзаж, бледный в свете медленно одолевавшей высоту полной луны, стал вдруг
виден так, словно окопчик обернулся холмом. Только что Лампе смотрел вровень
с землей, сквозь тонкие линии стелющейся по ветру травы, а теперь пологий
речной берег, такой же с другой стороны, уходящая вдаль плоскость полей -
все развернулось перед ним подобием огромной карты. Более того, ощущалось
исчезновение горизонта: казалось, будь света чуть больше - разглядел бы за
перелеском и пройденную сегодня Усть-Лабинскую, и Кореновскую, где
двенадцать человек его роты легли в атаке на бронепоезд, и дальше, дальше, в
уменьшающейся до неразличения перспективе. Но еще прежде чем успел удивиться
случившейся метаморфозе, штабс-капитан почувствовал чье-то присутствие
рядом.
Одетый в нечто, напоминающее английский военный френч, он сидел на
земле в метре от Лампе. Отчетливо штабс-капитан видел только пальцы,
сцепленные на коленях, - остальное же было словно чуть смещено относительно
самого себя, как предметы в расстроенном дальномере. А если пробовал
разглядеть одежду - расплывались уже пальцы; вообще всякая попытка
сфокусировать взгляд на какой-нибудь детали сразу вела к потере других.
Лампе пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя взглянуть ему в лицо. Но
глаза оказались человеческими, живыми.
- Я... - Лампе поперхнулся. Вмиг пересохшее горло даже гласные сводило
на шип. - Я скоро буду там? С тобой?
Убитый князь отвечал вполне обыкновенно, двигал губами.
- Время не таково, каким мы его мыслили. Знать будущее не дано ни-кому.
Кажется, им можно владеть. Но те, кто способен, - не здесь.
- Погодите... Подожди. Куда ты был ранен?
Показал, коснулся пальцами основания шеи.
- Боль, страх - были?
- Нет, сразу.
- А потом?
- Ни к чему.
Лампе остро чувствовал недозволенность любопытства, словно бы
постыдность вопросов, что теснились сейчас в голове. И вместе с тем -
безмерность тайны, раскрывающейся навстречу, предельную напряженность жизни,