"Михаил Бутов. Мобильник" - читать интересную книгу автора

этом - и только в этом - районе Гамбурга полицейские. Оттого их приглашающие
жесты выглядели робкими и какими-то детскими: так ребенок клянчит у прохожих
монеты на мороженое. Кстати, потом, днем, интереса ради нас водили в
эмигрантский квартал Сант-Георг, где проститутки уже не для туристов и даже
не для моряков, а бог знает для кого, какого-то сугубо местного пользования.
Страшные, порой откровенно старые, толстые или высохшие, намазанные гримом,
как штукатуркой, они стоят весь день у стен гостиниц, где встречаются
комнаты по десять евро за ночь (правильно так расставлены, с равными
промежутками, словно московские менты, когда что-то охраняют или когда их
распределяют вдоль трассы, по которой должна проехать важная шишка, на таком
расстоянии, чтобы можно было переговариваться друг с другом, почти не
повышая голоса). Эти к прохожим не цепляются. Просто стоят. Курят, жуют
жвачку. Иногда что-то нюхают, развернув клочок бумаги с порошком на уступе
стены или на подоконнике. В коротких кожаных юбках, в особенно омерзительных
ярких или полосатых чулках. В глазах у них - ни ожидания, ни безнадеги.
Единственные из людей, с кем я мог бы их сравнить, - это старые наркоманы,
выползающие в погожий день погреться на солнышке во внутренние дворики, в
уютные садики в маленьких голландских городах вроде Утрехта: полуживые,
покрытые какими-то струпьями, похожие на динозавров...
Дима, в общем-то, не скрывал, что проститутки - те, что поприличнее,
для туристов, - ему очень даже по душе. Мы слушали блюз в небольшом клубе,
потом, за столиком, - хозяина клуба, турка и коммуниста, объяснявшего нам
по-английски, каким образом капитализм уничтожает культуру, затем какую-то
злую гранжевую группу в альтернативном клубе, где билеты продавали словно
наркотики - из окошечка, грубо вырезанного автогеном в толстом стальном
листе, защищенного еще приваренной поверх частой решеткой из мощных
арматурин. Пиво брали для вида, на самом деле по карманам, по сумкам и
рюкзакам было рассовано изрядное количество прикупленных с утра в
супермаркете плоских стограммовых бутылочек дешевого, но отнюдь не плохого
германского бренди. Потом стояли в очереди в стриптиз-бар. Где-то на данном
этапе - было, наверное, часа два ночи - Дима растворился в толпе. Прочие,
заметив это, понимающе похмыкали и покачали головами.
Стриптиз не очень-то впечатлял. То ли дело - атмосфера! Когда входишь в
этот темный и довольно вонючий ангар, сильно напоминающий самую что ни на
есть пролетарскую пивную где-нибудь в Капотне, в клубы табачного дыма, в
оглушающее диско и видишь несколько сотен здоровенных, разгоряченных немцев,
орущих, свистящих, размахивающих кулаками и пивными кружками, сомнений не
возникает - тебе, чужаку, здесь непременно суждено огрести в морду. А когда,
спустя пять минут недоумения, понимаешь, что морду бить - по крайней мере на
публике - точно не будут, что в общем шуме-гаме удивительным образом
отсутствует вроде бы по умолчанию предполагающаяся агрессия, а страшные,
кожаные, пузатые, байкерского вида немцы в обычной жизни ходят в галстуках,
работают банковскими клерками или продают пылесосы, - переживаешь
просветление того рода, о каком все толковала мне, покуда я не взбесился,
одна давняя подруга, ходившая на курсы по устройству японских садов из песка
и камней; после того как мы занимались любовью, она надевала очки и пыталась
читать мне вслух толстую красную книгу про дзэн-буддизм.
Куда более угрожающим местом показалось мне расположенное по соседству
в полуподвале круглосуточное Интернет-кафе. Я заметил вывеску, пока еще
стояли в очереди, и отлучился туда, оставив своих спутников наблюдать пассы