"Леонид Бутяков. Тайна Владигора ("Летописи Владигора" #3)" - читать интересную книгу автора

- Может, сбавить цену, хозяин? - Рухад озабоченно посмотрел на
изможденных невольников. - Хилый товарец. Сам видишь, с дороги еще не
очухались толком.
- И не очухаются, - поморщился Багол. - Долго мы добирались... Ладно,
отдавай за половину. Главное, чтобы к утру все было готово к отъезду.
- С чего такая спешка?
- Не твоего ума дело!
Багол решительно поднялся с лавочки и, не вдаваясь в дальнейшие
разъяснения, заковылял к городским воротам.


2. Бродяга на цепи

Когда сознание прояснилось и глаза привыкли к окружающей его темноте,
синегорец увидел, что заперт в железной клетке, которая установлена в
довольно-таки просторной, но мрачной пещере. Вдоль гранитных стен пещеры
стояло еще не менее дюжины таких же клеток, и в них, беспокойно ворочаясь,
похрапывая, то и дело болезненно вскрикивая, спали узники.
В противоположном конце пещеры не столько виднелся, сколько угадывался
выход из нее. Синегорец с трудом встал на ноги и сделал несколько нетвердых
шагов к решетке. Это был почти бессознательный порыв - к живому
предутреннему свету, к свободе. Но тут же натянулась прочная железная цепь,
прикованная к обручу на его шее, и одновременно с лязгом покрытых ржавчиной
звеньев за спиной синегорца прозвучал хриплый голос:
- Эй, полегче, Бродяга! Ты мне голову оторвешь...
Он оглянулся. В углу клетки на подстилке из гнилой соломы, поджав под
себя ноги, сидел человек. Широкоплечий, с крепкими мускулистыми руками,
обнаженный по пояс, он напомнил синегорцу однажды виденного ("Где? Когда?" -
мелькнуло в глубине сознания) каменного истукана, которому поклонялось племя
лесных дикарей. Сходство усиливала большая голова незнакомца: она была
совершенно лысой. Черные, немного раскосые глаза на широкоскулом безбородом
лице смотрели почти весело.
Беспокойство Лысого о сохранности собственной головы оказалось вполне
обоснованным: они оба были скованы общей цепью, пять аршин которой тянулись
от синегорца к точно такому же кольцу на его шее.
- Садись. - Лысый кивнул на подстилку рядом с собой. - В ногах правды
нет. Хотя не уверен, что она вообще есть в чем-нибудь, но разговаривать
удобнее сидя. Как считаешь?
Синегорец не ответил, но молча опустился на прогнившую подстилку.
- А ты быстро очухался, Бродяга. Как правило, новички приходят в себя
лишь через день-другой.
- Это из-за варева, которым меня напоили?
- Из-за него, - подтвердил Лысый. - Его вливают каждому невольнику,
прежде чем сюда привезти. Чтобы обратной дороги не знали. Бывали случаи, что
человек и вовсе не просыпался опосля такой чарки... Но ты, видать, из
других. Это хорошо, это очень хорошо, Бродяга.
- Почему ты называешь меня Бродягой?
- Надсмотрщики, когда приковывали мою цепь к твоему ошейнику, так
называли. Здесь у нас нет имен, только прозвища. - Он усмехнулся и пошлепал
себя тяжелой ладонью по затылку. - Меня, сам догадываешься, Лысым кличут.