"Николай Буянов. Бал для убийцы" - читать интересную книгу автора

марлевым балдахином от насекомых, посмотрела на лежащего мужчину и
неуверенно сказала брату:
- По-моему, у нас получилось.
- По-моему, тоже. Только ни до чего не дотрагивайся. И надо подмести
пол, от нас остались следы.
- От вас, сударь! Это вы целый день скакали по песку, хотя бабушка
запретила...
Мужчина, лежащий на роскошной кровати под балдахином, был мертв - белая
рубашка (не слишком свежая, не слишком дорогая, но приличная) была залита
кровью, сочившейся из раны на груди: все симптомы красноречиво указывали на
насильственную смерть, причиненную огнестрельным оружием. "Пол подметать я
категорически не буду, - сердито подумал мальчик. - Что с того, что песок
действительно от моих сандалет, веник - дело женское".
Он презрительно отвернулся, внимательно оглядывая комнату: не забыли ли
чего. Нет, самое главное они забрали: пистолет, спрятанный в примитивном
тайничке - в книге с вырезанным в страницах углублением. И дневник - старая,
обтрепавшаяся по краям тетрадь в коричневом клеенчатом переплете.
- Ты не забыл, что дал мне слово? - требовательно спросила девочка.
- Какое?
- Ты обещал выбросить эту гадость в воду, чтобы никто не нашел (под
"этой гадостью" подразумевался пистолет).
- Вот еще! - фыркнул он. - Пистолет еще может пригодиться. Пока мы не
уберемся отсюда...
- Все равно ты не умеешь им пользоваться. А если его найдут, то
бабушка...
- Ладно, ладно. Выброшу при тебе. Тетрадку они решили сохранить.
Мертвому мужчине она все равно не нужна, а они, когда подрастут и научатся
читать, прочтут обязательно - мальчик свято верил, что они найдут описание
места, где зарыт пиратский клад (бабушка частенько рассказывала им разные
истории про пиратов, затонувшие корабли и бескрайние океаны, хотя сама до
этого ни разу не была даже на море). Девочка соглашалась: если бы и вправду
разбогатеть, можно было бы уехать подальше отсюда, купить дом с садиком и
балконом, себе - новое платье с бантом и куклу, выставленную в витрине
магазина, что напротив церкви Святой Троицы, на улице Фиалок, брату - книжку
с картинками, бабушке - новые очки, которые не будут сползать с носа...
Мальчика, однако, ждало горькое разочарование: дневник понятия не имел
о пиратских кладах. Все страницы были заполнены неровным старческим почерком
(у первого автора рано начали слепнуть глаза: сильная катаракта,
заработанная в темном каземате Орловского централа). Чернила местами
выцвели, местами растеклись - видимо, тетрадь немало пережила на своем веку.
Лишь последняя запись, сделанная позже, почти через четверть века, выглядела
лучше предыдущих. И почерк был поровнее, и перо не такое дрянное (серебряный
"Данглар" в сафьяновом футляре, на столе - дети его не тронули). Видимо,
мужчина писал незадолго перед смертью:
"Я нашел ее. Наконец-то я ее нашел - здесь, в этом Богом забытом месте.
Она нисколько не изменилась, несмотря на годы и потрясения. Кажется, я все
еще люблю ее. Или ненавижу? Говорят, будто эти два чувства очень похожи. Не
знаю. Если бы не этот дневник, не записи, сделанные рукой Аристарха
Гольдберга, я бы, наверное, бросил все к чертовой матери много лет назад и
жил нормальной человеческой жизнью, не пряча лицо под дурацкой маской...