"Эва Бялоленьская. Дверь в..." - читать интересную книгу автора

индиго и охра - чистые цвета. У Петра глаза разбегались, он вылавливал из
этой феерической пестряди разные сим волы: рыба, глаз в треугольнике,
пентаграмма... Но эта изу мительная сценография начала его тревожить. Что-то
было не так. Наконец он понял: тут было слишком тихо. Толпа гуляющих должна
была бы испускать оглушительный шум, даже несмотря на отсутствие машин.
Между тем слыша лось только хлопанье флажков на ветру, шелест одежд и стук
колес по мостовой, иногда нехотя брошенное отдель ное слово. Казалось, что
прохожие спят на ходу. Никто не работал, никто не занимался ничем
конкретным.
"Театр,- мрачно подумал Петр,- а это - артисты".
Его внимание привлек дорожный указатель. На стрелке, указывавшей
налево, красовалась надпись готическими буквами "СУДЬИ", а на обращенной
вправо - "ПРОРО КИ". Из любопытства он повернул в переулочек, такой уз кий,
что двое людей не могли бы в нем свободно разойтись. По обе стороны переулка
тянулись ряды ниш. Большинст во из них были пусты, в некоторых стояли
стулья - выко ванные из железа, обыкновенные деревянные, украшен ные
изысканной резьбой или обитые пыльным бархатом. Петр заметил, что тут живые
чистые цвета уступили место более приглушенным, смешанным краскам. Одно из
сиде ний оказалось занято восковой кукольной головкой, сто явшей на
низеньком постаменте, элегантно задрапирован ном шелком. Глаза куклы были
однотонно черными и пус тыми. В зеркальной спинке стула отражались ее черные
волосы, кусочек пасмурного неба и беспокойно мечущаяся в зеркальной раме
чайка.
- Неплохая инсталляция,- пробормотал Петр.- Ку колка, я тебя знаю. Ты -
из старого Бексиньского. Фанта стический период. Ну и дела...
Он наклонился, внимательно изучая пейзаж, ставший фоном инсталляции. В
черно-смоляных глазах куклы отра зилась его искаженная фигура. Как
получается это изобра жение? Монитор там, что ли? Но откуда такие устройства
в мире, где проходишь сквозь стену, точно по волшебству, а в небе роятся
гигантские летающие рыбы?
Он невольно глянул в противоположную сторону, без думно ища проектор, и
вдруг от отвращения горло его пере хватила судорога. Это было хуже, чем
паукообразные на равнине или селения лысых уродиков, напоминавших не
топырей. К стулу было прикреплено женское тело - без го ловы и плеч, отчасти
сросшееся с мебелью в кощунствен ном соединении живой и неживой материи.
Живой - по скольку худая грудь поднималась и опускалась, свидетель ствуя о
нерегулярном дыхании, как будто жертва этой казни страдала от мук, не будучи
в состоянии даже выра зить свою боль криком. Бесстыдно раздвинутые бедра от
крывали срамные губы, а по сиденью разливалась стекло видная красная слизь.
Дрожа от отвращения и ужаса, Петр отступал, не в силах оторвать глаз от
чудовищного зрелища. Стоявшая рядом голова куклы медленно опустила веки, из
ее бескровных уст стало истекать жуткое шипение.
Будучи не в силах повернуться спиной к этим фрагмен там человека, Петр
пятился аж до начала переулка, где его ждала Алиса. Ему полностью отбило
охоту дальше исследо вать переулок, ведь там можно было наткнуться на предпо
лагаемых "судей", которые, похоже, не были настроены слишком дружелюбно по
отношению к посетителям.
- Это было не слишком разумно,- лениво бросила де вушка. Кот разлегся
на ее плечах, точно меховой ворот ник.
- Да неужели? - буркнул Петр, вытирая пот со лба. У него уже начинала