"Дамдины Бямба. Одиннадцатый (рассказ) " - читать интересную книгу автора

не мирное время, чтобы строить аэродром на самом заметном, открытом со всех
сторон месте, но что делать, нужда, как говорится, заставляет".
Эту местность выбрал сам старший лейтенант, когда приезжал сюда из
Баян-Тумена с начальником летной части и советскими инструкторами. Взвод
бойцов, имеющих навыки в столярном и кузнечном деле, под его командованием
приступил к строительству аэродрома.
За два дня они построили четыре землянки, обшили их изнутри новенькими
досками. Затем старший лейтенант приказал цирикам измерить площадь длиной с
километр, шириной в девяносто шагов, разделить ее на пять полос и снять с
них травяной покров. Бойцы взяли лопаты и принялись за работу. Пропитанная
талыми водами земля в конце апреля была достаточно мягкой, и бойцы вскоре
приготовили черные полосы выровненных дорог.
Лувсан за время своей службы вырыл немало индивидуальных окопчиков, но
снимать дерн с такой площади ему приходилось впервые. Поэтому он был полон
какого-то немого удивления. Наконец он позволил себе кратковременный отдых.
Поставив ногу на лопату, он оглянулся и сказал:
- В наших краях так разравнивают землю охотники, когда расстилают на
ней тарбаганьи шкуры. Небось много шкурок можно расстелить на этой дороге...
Стоявший рядом боец Бекболат замигал большими карими глазами и
подтвердил с сильным казахским акцентом:
- И у нас тоже шкурки темных алтайских тарбаганов на такой земле
расстилают.
Светловолосый боец с озорными глазами по имени Цэвэн вроде был рад
случаю побалагурить.
- Вы думаете о том, как расстелить тут тарбаганьи шкурки, а командир
думает о полете самолетов, слишком разные у вас думы, расхождение большое, -
заметил он и сам засмеялся, будто сказал очень меткие и остроумные слова.
Тем временем подошел старший лейтенант, тщательно осмотрел черные
полосы дорог, потом отошел, заметив как бы между прочим:
- Вы все толкуете о тарбаганьих шкурах? Впрочем, все путем, если
учесть, что вы охотники. Только на этот раз нам придется охотиться не за
тарбаганами, а за вражескими самолетами.
На следующий день бойцы изрядно намучились, натягивая в разные стороны
металлические сетки. Борясь с шальным степным ветром, Лувсан пытался
закрепить сеть на низком столбе. Глаза его залили слезы. Он хотел вытереть
их носовым платком, который неожиданно зацепился за конец сетки и
разорвался. Тут его взорвало, и он сердито заворчал:
- На кой черт нужен этот проклятый железный забор? Тюрьму, что ли,
строят?
- Если такое будешь говорить, в самом деле попадешь в тюрьму, -
спокойно заметил Бекболат.
"И то верно! Вообще с самого начала я говорил неподходящие вещи", -
опасливо подумал Лувсан и, показывая разорванный платок, попытался выдавить
из себя смех. Но Бекболат, видно, не думал оставлять его в покое. Он
продолжал подтрунивать:
- Жена на тебя обиду затаит, что ты не сумел сберечь подаренный ею
платок. Она донесет на тебя начальству, чтобы посадили в тюрьму.
Лувсан не хотел остаться в долгу и ответил вроде бы в его духе:
- Не до тебя направлял разговор, не до порога вытягивал ноги.
Но эта невинные шуточные слова воздействовали на Бекболата совершенно