"Кордия Байерс. Девон: сладострастные сновидения " - читать интересную книгу автора

иголок. А вот и новый приступ рвоты - снова к горшку.
Между приступами рвоты Дэвон пыталась разглядеть полными слез глазами,
где она и что ее окружает. Нет, она ни о чем не может думать. Единственное,
что она смогла - это добраться обратно до койки и закрыть голову одеялом.
Она попыталась вспомнить, как она сюда попала, найти причину, почему ей так
плохо - и не могла. Она помнила только, как выпила из пузырька, который ей
дала Монахиня, и после этого - ничего, черная пустота. Должно быть, ее
все-таки повесили, и она теперь в чистилище, начинает искупление своих
грехов.
Она не услышала ни как щелкнул хорошо смазанный замок, ни как открылась
дверь каюты и в нее хлынула струя свежего воздуха. Она не почувствовала, что
в каюте кто-то посторонний, пока звук мужского голоса горячими свинцовыми
шариками не раскатился по ее раскалывающейся от боли голове. Она вскрикнула.
- Ну, как, не пора ли проснуться и взглянуть на мир, госпожа?
Острая боль пронзила череп, и Дэвон в отчаянии закрыла уши руками,
чтобы ничего не слышать. Впрочем, голос как будто знакомый; где-то раньше
она его слышала Дэвон медленно стянула с головы одеяло и краешком глаза
взглянула на мужчину, стоявшего у ее ложа. На нее смотрел Хантер Баркли, в
лице его не было ни капли сочувствия к ее печальной участи.
Дэвон зажмурилась; вот сейчас она откроет их снова и окажется, что
Хантер Баркли - это не более, как продукт ее больного воображения. Нет, ее
худшие опасения подтвердились. Хантер стоял по-прежнему, скрестив руки на
груди и широко расставив ноги, сохраняя равновесие. Дэвон устало вздохнула.
Нет, она не в чистилище. Это было бы слишком хорошо. Она уже в аду, и Хантер
Баркли своим присутствием и видом подтвердил то, что она впервые подумала
еще там, в Лондоне: что он не кто иной, как сам дьявол во плоти.
Взгляд Дэвон остановился на нем. Уже во время их первой встречи она
отметила, что он видный мужчина. Теперь, однако, почтенный лондонский
джентльмен бесследно исчез. Вместо него стоял какой-то громила в свободно
висевшей на нем белой рубахе с длинными широкими рукавами. В открытом ее
вороте виднелась поросшая густыми волосами грудь. Тонкую талию охватывал
широкий черный пояс с золотой пряжкой. Узкие бедра, мускулистые ноги - в
нанковых брюках. Странно, но он был босиком. Дэвон отвела глаза от его босых
ступней, посмотрела ему в лицо: он глядел на нее с насмешливой улыбкой.
- Я вам нравлюсь, мисс Макинси?
У нее не было никакого желания болтать с этим наглецом, и, чувствуя,
что голова у нее болит все больше и больше, Дэвон отвернулась от него, вновь
натянула на голову одеяло и пробормотала:
- Оставьте меня в покое.
Но от него так просто не отделаться. Резким движением он сорвал с нее
одеяло и швырнул его на пол.
- Давай-ка вставать! Залежалась уже, он взял ее за лодыжку и слегка
потянул с койки.
- Убери руки, ты, животное! - завопила она, вцепившись в матрац и
пытаясь свободной ногой лягнуть его. К ее ярости он схватил и вторую ее
лодыжку; резкое движение - и она вместе с матрацем оказалась на полу.
Мужская рубашка, которая была на ней, задралась, обнажив стройные бедра.
Не подозревая о том, какую картину она собой представляет, и забыв об
ощущениях в желудке и в голове, Дэвон сперва встала на четвереньки, а затем
вскочила на ноги. В лучах утреннего солнца ее волосы вспыхнули как лесной