"Владислав Былинский. Отвоеванный дом " - читать интересную книгу автора

интрига честной игры, калейдоскоп реализованных случайностей и драма
промаха. Соперничанье за вуалью - незаметное, как царапающая ласка.
Адаптированные к домашней нумерологии листы картона, добродетельный азарт,
тихий незаметный экстаз на древнем, до блеска отполированном табурете у
торшера, под книгами и зеркалами, где клубки шерсти, пряжа да спицы,
настенное радиовещание, статуэтка позабытого божества, нераспускающиеся
цветы в вазончиках, убиваемая ежечасно пыль, - и знак вопроса в скрытых
щелях, в неодушевленных закутках, в заброшенных резервных полостях
помещения.
Знак вопроса, навязчиво всплывающий из неожиданной тишины, будто
недоговоренная стихотворная строка. Любопытствующая соседка не допускалась к
таинству: ее малахольное семейство противилось вторжению центральной
квартиры на свою территорию, и ей оставалось только облизываться, забежав
под каким-нибудь смехотворным предлогом в самый разгар действа. Ей наливали
чуть-чуть из чего останется, она трещала о ценах и тряпках, ей и в голову не
приходило сперва послушать, о чем речь. Молодой человек на днях выходил
покурить и вновь над кронами обнаружил алую тучку. Как, простите, вы
представились? да-да, господин хороший, будем знакомы, не век же "выкать",
все-таки не чужие мы теперь. Теперь.

2

Листок настенного календаря, статья о двадцати строках: "Что же такое
время? Время - это физический параметр". Все, что случается, случается во
времени. Ахиллес всегда догонит черепаху, а черепаха - своего Ахиллеса.
Вчера он сообщил, что лист уже желтеет, что урожаи неплохие и псы бегут
по тротуару молча, без лая, незлобивые упитанные псы, жить можно; люди? вот
их-то и не видно, разъехались кто куда, кто по делам, кто так, сидеть да в
телевизор глядеть; говорят, водка подорожала. Говорят! Мало что говорят... Я
старшина запасливый, мне хватит переждать события, а деньгами пусть
распоряжается Павел. С ним легко и на расстоянии, повезло нам с ним. К
началу зимы старшина ушел, да и не удивительно: человек видный, при деле,
что ж ему в горнице мыкаться. И так он до последнего держался, на привязи
держал чувство долга; что он должен чувствовать, настолько привязавшись к
дому? Ночами она не спала, все рассматривала мглу, и ей совершенно не
хотелось плакать. Ветер подвывал ее мыслям, ветви стучали в ставни. Он
вернулся и срезал липу: липа, вообще-то, дерево нужное, но не всегда
деликатное. Лапы ее загребущие отнимают у нас воздух, и если глядеть в
морозную ночь сквозь них на луну, легко увидеть множество сцепленных
окружностей: зачарованные ветви эти повторяют ход луны и форму груди; лунный
луч крадется по постели в жарком ознобе предчувствия; звезды кутаются в
иней; но вот уже все позади.
Пятой оказалась вульгарная разбитная особа, она не задержалась, вместе
с ней исчез молодой человек; приживалка всерьез занялась восточной
медитацией и тоже лишилась сна. Привалила вдруг нежданная весна, в кухне
отсырели стены. Пришлось хлопотать, доставать и наскоро скоблить-белить.
Заодно облицовку сделали и вялотекущий кран исцелили. К облицовке - простую
удобную мебель не в чулок же складывать; кухонный уголок, славное название,
он то ли в моде, то ли еще нет, но не в моде счастье. Она досадливо
прикусила губу, вдруг обнаружив двусмысленность сказанного. Поменяй же