"Владислав Былинский. Отвоеванный дом " - читать интересную книгу автора

скатерть, уже время. Это так прекрасно, что мы снова вдвоем, - наш союз
скреплен небесами. Лучше всего кагор; а для гостей сохраним наливочку
летнюю. Куда ж наш подлец задевался? весь ремонт на себе вытянули рабыни. А
закончим - моментально объявится, я их знаю; ох, знаешь ты, ну что ты можешь
знать, в твои-то годы? Знаю! мы - две премудрые старушенции!
Заявила и совсем развеселилась: старушенции! Глядя на ее неотвязный
смех, она вдруг почувствовала, что способна ударить подругу. В благодарность
за постоянное место жительства. Впрочем, хозяйка тоже была на взводе. Из-за
проклятой квартиры канули лучшие годы... хоть бы финансами поучаствовал или
заместителя своего прислал, змий. Не забыть ему в счет поставить. Это себе в
долговременную память; а теперь - вон из головы! Не губи настроение, милая,
у нас праздник, и я должна сделать малюсенькое замечание: нашему жилищу не к
лицу ненормативная лексика, не правда ли?
Они сквернословили и весело смеялись - две беззаботные райские птички,
условно осужденные за желания свои грешные на бессрочное обладание огромной
барской квартирой, которую они упорно называли домом. Называли вопреки тому
досадному обстоятельству, что дом, как океанский лайнер, был разделен
переборками на автономные непотопляемые отсеки. В этот каштановый вечер все
полуночные преступные мысли подлежали амнистии и забавно кружили в дыму
дорогих сигарет, в трепете свечи, в голосе Джин, умоляющей бога, на огонек к
ней завернувшего: едва слышна она в треске помех, но - искрятся слезы на
ресницах, нас тоже простят, блюз, дыхание на щеке, восторг, жарко как...
обними меня...
Они шептали друг дружке то, что сами мечтали услышать. Будущее -
летящий гигант. Оно обязано войти в них, и тогда они обновят покровы. Оно
капризно и незыблемо. Они переберут вещи, выкинут старье, расставят все
по-другому, а затем начнут жить. Затем.

3

А в ходу уже были карты, одинаковые неразличимые прямоугольники,
оживающие сразу после того, как их избрали, и безошибочно узнаваемые с
изнанки. Он, конечно же, объявился, сказать ему нечего, они восприняли это
как должное. Множество комбинаций для троих вдумчивых людей, множество
воспоминаний, счастливых находок, изумительных сочетаний. Лимончик
подтянулся и обратился в нежное красивое деревцо. Две дамы, две хозяйки дома
(одна из них настоящая) приняли на постой раздувшуюся, поперек себя шире
вульгарную особу, она притихла и много чего принесла за собой - все-таки
лето закончилось, холода на носу. Да и пара рук кстати. Но, вот странно, с
той поры работы только прибавлялось и прибавлялось.
Догорала осень, молодой человек вновь коротал ночи на хозяйской
половине, где было прохладнее и чуть-чуть шумнее вследствие частых вибраций,
из глубин и недр доносящихся. "Испытывают нас", говорила приживалка,
осуждающе подняв бровь: мыслимое ли дело, саму землю-матушку хотят извести,
распотрошить ее на нефть, на цветной прокат, на никому не нужную пакость
трансурановую. Ну сущие питекантропы. Молодой человек, забывая кивать, сонно
таращился, порывался слово вставить, но слова ему больше не давали. Спорить,
в общем-то, никому не хотелось, к тому же после телевизора приобрели
стереопроигрыватель и дюжину пластинок апрелевского завода.
Родился мальчик. Страшный вышел скандал, с битьем посуды, с криками и