"Владислав Былинский. Отвоеванный дом " - читать интересную книгу автора

жирного тоже, у мужиков другие проблемы, какие у них проблемы, у
пустозвонов, а нам с вами нервы беречь - самое-пресамое... У вас тут мило.
Это хорошее средство, немецкое, никаких противопоказаний, сколько комнат,
совершенно европейский дом. А дерево! Это же чудесно, это экология,
благотворный микроклимат, ощущение изысканности, вот только света можно бы
прибавить, зовите меня просто Симой, непременно пожалую, очаровательные мои,
как странно было не знать вас столько лет.
Вечные рыбки таращились на белый халат, шелестели от резких жестов
лимонные заросли, и сладко было думать, что теперь дом полностью наш. Он -
их покоренная вершина, нигде не найти им лучшего.
Ни разу никто из них, ни первая, ни вторая, не покидали с той поры
завоеванный дом. Они вяжут и общаются, пишут трактаты. Ведь у них телевизор
и магнитофон с итальянцами, с "Аквариумом" и "Воскресеньем", у них есть все
необходимое для ведения хозяйства, хотя хозяйства-то и нет. Да и ни к чему
оно. Забот нам не хватало. Зато книг все больше, все больше интересных дел.
Не хочется и не требуется выходить наружу. Где-то в темном мире растворился,
пропал Павел, а также названный в его честь мальчик; вместе со своими
неотесанными родителями кочует он по кирпичным джунглям; еще не все
потеряно. Она пыталась вспомнить своих сыновей. До чего странно появился на
свет старший - не причинив ей ожидаемых мук. Cхватки начались после того,
как она запустила прямо из окна палаты шоколадкой поднесенной в папашу
ненаглядного, в Павлушку-старшего. Нашел время для гостинцев, дурья башка...
сразу по заказу... он за обеими увивался, козлище, а были они девахи хоть
куда, дуры они с Веркой были, гордые были киски, он увивался, и оказалось
вдруг, что зря, и нет особого смысла выбирать, и нет нужды соперничать; сами
виноваты, себе-то самой можно признаться... Она все запомнила, решимость
свою, изумление и странное равнодушие после коротких яростных рыданий; с тех
пор они неразлучны. Верка, конечно, моложе и неуступчивее, это их
распаляет... Жена его, Настенька, еще моложе, по сей день нам названивает,
делится и предлагает, вот бы ее разок в наш котел, мартышечку, - усмехнулась
она, - да зачем? давно все быльем поросло, даже вспоминать неинтересно.
То ли дело младшенький: она начисто забыла обстоятельства его рождения.
Но знала, что его матерью сделали другую, постороннюю и никому не ведомую
особу. Злые силы вмешались в судьбу. Марс в Водолее.
Он советовал ей избавиться. Настаивал даже. Она никогда его не любила,
хотя признавала за ним известные достоинства. Белобрысый унылый крысеныш.
Она не смогла бы его послушаться, ведь она всегда самостоятельно ткала свою
паутину, никого не подпускала к своим настоящим намерениям, в том и сила ее.
Не беда, что дети упорхнули из гнезда: она заслужила покой и эту
многокомнатную крепость.
Интересно все-таки, вот Верку обошло все стороной, и что же? Сидит, в
себе уверенная и даже привлекательная, перышки чистит. Замужняя, ни в чем не
ущербная... острая зависть, начавшись с нелогичной, кем-то когда-то
внушенной жалости к себе, перехватывала дыхание. Сидит у огня, ногти
полирует, стервоза. Телефонный диск пред ней как поле лототрона. Регулярно
звонит ей сбежавший капитан-лесник, причины его звонков самые неожиданные,
то крабы, то политика, а однажды, не распознав голоса, он объяснился ей в
любви, и она с отвращением швырнула трубку, после чего еще несколько раз в
самом зародыше гасила настырную междугороднюю трель, покуда Верка не
выкатилась голышом из ванной. Мокрые следы, увядшая краса. Удавила бы, раз и