"Биверли Бирн. Неугасимый огонь ("Семейство Мендоза" #1) " - читать интересную книгу автора

балконах. Узкие проходы между домами были плотно забиты людьми, но это не
мешало процессии двигаться. Кругом было полно зевак - они глазели на
шествие, но языкам волю не давали.
Все походило на странствие во сне, чувство реальности сохранялось лишь
от шлепанья босых ног по брусчатке мостовой, тихого перезвона золотых цепей
и браслетов и шуршащих звуков, похожих на вздохи, издаваемые бесчисленными
кружевами и воланами одеяний девушек.
Хотя память Софьи, что называется была коротка, но за свою еще недолгую
жизнь, она запомнила, что мир полон бранившимися женщинами, орущими детьми,
ржанием лошадей, криками властных мужчин, требующих внимания к себе. По
пещерам, где обитали цыгане, всегда бродило эхо всевозможных звуков. Когда
они шли в город и оказывались среди чужаков, они к обычному шуму города
добавляли свой собственный и весьма колоритный бедлам: мужчины, стуча
ложками по жестяной посуде, расхваливали свое умение кузнецов или
лудильщиков, женщины орали во всю глотку, что способны предсказать судьбу
любого человека и заговорить страшные хвори... А сегодня вечером стояла
такая поразительная тишина, что Софья слышала собственное дыхание.
Грубые и холодные камни мостовой изранили ноги девушки, но она ни на
что не обращала внимания, а думала лишь о том, как бы не споткнуться и не
загасить фонарь.
"Если кто-нибудь из вас даст ветру загасить свою свечу, то она сразу же
должна покинуть процессию", - предупредила из всех Конча. "И целый год на ее
таборе будет лежать пятно позора".
Сейчас шествие двигалось по Аллее Стеклодувов, значит было пройдено
полпути. Тишина нарушалась настойчивыми звуками: со всех сторон стали
раздаваться ритмичные хлопки в ладоши и через несколько мгновений ночной
воздух стал сотрясаться в сухом стаккато рукоплесканий. Звуки заполнили
узкие улочки и, казалось, что они проникли и овладели девушками - они начали
медленно раскачиваться, подчиняясь властному зазывному ритму. Колонна
шествующих, подобно огромной извивающейся змее, двигалась к приходской
церкви Святой Анны.
Большую часть года эта церковь принадлежала всей Севилье: богачам и
беднякам, чужакам и цыганам. Не в эту ночь она была отдана только цыганам.
Процессия не стала входить в церковь через главный вход. Шествующие обошли
здание и приблизились к узкому боковому входу. Девять человек с факелами и
распятиями растворились в толпе. Остановились и те мужчины, которые несли
изображение святой.
Шесть девушек поставили фонари на землю и прошли вперед. Одна за одной,
они постепенно заменили мужчин, пока, в конце концов, на их хрупких плечах
не оказалась эта тяжелая ноша в виде помоста со статуей Сары-Ла-Кали. Теперь
святая, поражавшая всех своим великолепием, принадлежала только им одним, и
они понесли ее дальше - в подземную часовню. Семь часов, стоя на коленях,
должны были провести девушки перед Черной Девственницей - начались бдения по
Саре.
Голову черной фигуры святой венчала замысловатая диадема. На святой
Саре было семь одеяний, великолепных и пышных и, по истечению каждого часа
бдений, одно из них снимали - за ним открывалось следующее, еще более
великолепное и изысканно украшенное. Последнее одеяние превосходило все
предыдущие - тканое золотом покрывало, усыпанное драгоценностями, ослепляло
своей роскошью. В момент снятия последнего облачения над головами