"Джеймс Брэнч Кейбелл. Серебряный жеребец (Сказания о Мануэле - 3)" - читать интересную книгу автора

существует красоты, подобной моей красоте, да и власти, подобной моей
власти...
- Знаю, знаю! - ответил он. - И в настоящее время я, конечно же, вас
обожаю. Но, тем не менее, согласись я с вашим самым ужасным предложением и
разреши вам поместить себя, совершенно открыто, рядом с собой на высоком
троне Инис-Дахута... что ж, тогда через весьма непродолжительное время я
стал бы не против того, что вы глупы, я бы действительно не замечал вашей
ветшающей внешности, я бы благодушно воспринимал все ваши недостатки. И я
был бы вполне удовлетворен вами - той, которая когда-то являлась отчаяньем
и радостью моей жизни. Нет, Морвифь, нет, мое дитя! Я, который когда-то был
поэтом, не могу вновь вынести жизни в довольстве вместе с глупой и
ворчливой женщиной, которая еще и непривлекательна внешне. И, совершенно
определенно, через двадцать лет...
Но царственный жест приостановил столь безумные речи, и Морвифь, тоже
встав, сказала:
- Ваша арифметика начинает утомлять. Можно позволить себе почитать
трюизмы в соответствующее им время и о подходящих людях. Но существует, и
всегда должен существовать, предел диапазону такого избитого
философствования. У вас больше нет публики, мессир Гонфаль. И это ваша
последняя публика, поскольку я считаю вас последней скотиной.
Гонфаль поцеловал властительную ручку, прогоняющую его.
- Вы же, моя дорогая, - заявил он, - в любом случае, прежде всего
человечны.


ГЛАВА XI
Расчетливость Морвифи

И вот так получилось, к огромному облегчению имама и, как казалось
благочестивому доброму старику, вероятно, в качестве непосредственного
ответа на его молитвы о том, чтобы этот вопрос был приемлемо улажен во всех
отношениях и без каких-либо неприятностей, что на следующий день, в
полдень, как раз когда семь героев возвращались с подарками, слуга принес
царице Морвифи отрубленную голову Гонфаля.
Это происходило в зале Тотмеса со сводчатым потолком, постройка
которого имела знаменитую историю и о великолепии которого странники по
возвращении домой рассказывали без всякой надежды, что им поверят. Там и
находилась Морвифь, сидя в короне на высоком престоле. И в это ясное
апрельское утро трубы на узких улочках и на бронзовых и изразцовых крышах
не оповещали о том, что самые могучие и самые хитрые герои приближаются к
Инис-Дахуту из всех царств земли, мечтая о юной царице Чудесных Островов,
чья красота - диво дивное и легендарна в далеких краях, неизвестных Морвифи
даже по названиям.
Вот так и сидела Морвифь, а у ее ног покоилась отрубленная голова
Гонфаля. На роскошной бороде запеклась кровь, но мертвенно-бледные губы
по-прежнему улыбались чему-то, казалось, совсем несущественному. И Морвифь
задалась прежним вопросом: возможно ли, что даже сейчас этот мужчина над
ней насмехается? И возможно ли, гадала она (так как внезапно вспомнила их
первый разговор), что блондинки порой чертовски хорошо сохраняются и что
какая-нибудь полинявшая безответственная принцесса могла бы, так или иначе,