"Джеймс Брэнч Кейбелл. Кое-что о Еве ("Сказания о Мануэле" #13)" - читать интересную книгу автора

форму, а затем растворялись в непрекращающемся течении тумана по направлении
к восходящему солнцу.
И еще Джеральд увидел, что на расстоянии пятидесяти футов от него
раздетая пожилая женщина с ребенком на худых руках приближается к берегу
реки. Женщина устало тащилась к реке, словно одурманенная из-за лежащего на
ней проклятья.
И вот женщина как будто споткнулась и упала в воду, но в падении
отшвырнула ребенка от себя, так что он остался невредим в густой высокой
траве.
Женщина, которую божья воля привела сюда, чтобы служить козлом
отпущения для принцессы Эвашерах, продолжала благополучно и довольно
эффектно тонуть. Она дважды уходила под воду без единого всплеска воды из-за
наложенного на нее проклятья. Ребенок, которого годы еще не научили
принимать как должное преобладание в жизни неприятных моментов, беспрестанно
вопил, искренним мяуканием выражая неодобрение божественной воле. Из
близлежащих зарослей камыша выглянул, сверкая глазами, шакал и крадучись
начал приближаться к ребенку. Принцесса поднялась с алебастрового ложа и
освободилась от слабых объятий Джеральда. Мгновение она стояла в
нерешительности. На ее миловидном личике появилось озабоченное выражение. Ее
слегка приоткрытый рот задергался. Джеральду это понравилось. Это был порыв
вечно-нежного женского сердца и великодушного сострадания всем обиженным
существам, чувства, которое, как жизнь научила Джеральда, встречается только
в высокой литературе.
Принцесса покинула Джеральда. Она поспешила к берегу реки. Шакал
отскочил от нее, оскалившись, попятился полукругом, и заросли тростника
поглотили зверя. Принцесса наклонилась и милым жестом сострадания поймала
женщину одной рукой и помогла ей выйти на берег.
Затем принцесса Эвашерах издала крик крайнего удивления. Она стиснула
свои маленькие кулачки и взмахнула ими в воздухе жестом неподдельного
раздражения.
Потом женщина, которая только что была спасена от гибели, отстегнула
маленький медный сосуд и нож, которые висели у нее на поясе на медных
цепочках. Принцесса взяла это, подошла к кричащему младенцу, остановилась, и
плач прекратился. Принцесса повернулась к странной женщине, выкрикивая:
"Хранг! Хранг!". Кровью, которая была в сосуде, принцесса смазала серые губы
этой женщины, а остатками крови побрызгала на ее обнаженные груди и у нее
между ног, которые та держала широко расставленными для такового
оплодотворения.
- Здравствуй, Мать! - сказала Эвашерах. - Приветствую тебя, о кровавая
и морщинистая Мать Всех Принцесс! Здравствуй, плодородная и ненасытная
Хавва! Приветствую тебя! Сфенг! Сфенг! Приветствую тебя и желаю тебе
всяческих удовольствий на тысячу лет твоих сред. Пей до дна, возлюбленная и
мудрая Мать, ибо кровавое жертвоприношение, которое священные тексты сделали
чистым, слаще амброзии.
Поначалу пожилая леди казалась необычайно красной, распаленной и
ужасной со своими растрепанными космами. Потом она успокоилась. Она тяжело
дышала, а ее глаза томно закатились. Она заговорила обиженным тоном, с
упреком:
- Но дорогая моя! Ты впала в свойственное мужчинам милосердие, тем
самым утратив свой шанс на спасение.