"Кэндис Кэмп. Узы любви " - читать интересную книгу автора

не слышала, как ее имя произносится с любовью.
Никогда? Эта мысль заставила ее внезапно остановиться. Она принялась
вспоминать. Ее мать, возможно, произносила "Кетрин" с любовью, но не отец -
он всегда был слишком занят. Старый Чарли Кези, одноглазый моряк, который
подметал контору ее отца, да, он выказывал к ней любовь, вырезал ножом из
дерева игрушки для нее, рассказывал ей разные морские байки, выслушивал ее
жалобы, но она никогда еще не слышала своего имени, произнесенного юношей,
который прошептал бы его нежным голосом, полным желания.
Пара джентльменов, правда, признавались ей, что желают на ней жениться.
Но никто еще не любил ее. Те джентльмены думали, "это будет удачный брак",
"из нее получится достойная жена, с которой не стыдно будет показаться в
обществе"... Она заставила себя стряхнуть все эти размышления и внутренне
собраться. Хватит этих глупостей! Стоит столб столбом в этом холле и
мечтает! Пора приниматься за работу!
Но когда Кетрин стала проверять счета, цифры в которых были выведены
экономкой изящным, похожим на паутину почерком, у нее разболелась голова.
Счета находились, как всегда, в порядке. Ребекка Вудс была добросовестной,
никогда не ошибавшейся экономкой, что легко угадывалось даже по ее
внешности, начиная с аккуратно уложенных седеющих волос и кончая подошвами
ее не очень модных, но практичных туфель. Она была честна и верна хозяевам,
зорким, орлиным глазом присматривая за служанками и зная все до последней
крошки, где что лежит. Кроме того, она прекрасно готовила. Кетрин отлично
понимала, что большего нечего было и требовать, но, все же, случалось,
иногда она страшно скучала по Бетси Картер, домохозяйке ее детства, которая
три года назад оставила работу.
Была бы сейчас здесь Бетси, она бы суетилась вокруг Кетрин, как
заботливая наседка, принесла бы ей большой стакан молока и поднос с горой
свежего и сладкого домашнего печенья. Кетрин вздохнула, припомнив время,
проведенное ею в детстве в этой теплой кухне, где она слушала Бетси и
училась у нее готовить, шить, латать порванные и прокаленные дырки.
Насколько приятнее все это было часов, потраченных ею на уроки рисования,
игры на фортепиано, светского разговора, каллиграфии, вышивки и чтения, на
которых каждая ошибка сопровождалась резким ударом по кисти руки.
Обладая острым, проницательным умом и схватывая все налету, она
преуспевала в школе для юных леди, которую держала мисс Харрингтон. Будь она
юношей, стремящимся попасть в Гарвардский университет, ей пришлось бы
изучать и греческий, но ей и без того преподавали латинский и французский,
знакомили с началами геометрии, погружали в глубины античной классики и
поэзии Шекспира, купированной, разумеется, чтобы не смущать вольностями
скромность несведущих девушек. Этого образования было более чем достаточно,
чтобы отпугнуть не одного робкого ухажера.
Однако подлинная причина, хотя Кетрин этого и не осознавала, была в
том, что она сама внушала страх и неуверенность в себе большинству мужчин,
знакомившихся с нею. Ее внешность была привлекательна, она была высока и
обладала красивой фигурой с развитыми, зрелыми формами, скрывавшимися
блузами с высокими воротниками и пышными кринолиновыми юбками. Ее лицо как
будто вышло из-под резца античного скульптора - высокие широкие скулы,
прямой нос, сильный и решительный подбородок, четкие линии рта. В чертах ее
лица легко прочитывались настойчивость и непреклонность. Глаза ее были
большими, странного, почти золотого цвета, какой бывает у темного меда. Ее