"Пятнадцать часов" - читать интересную книгу автора (Сканлон Митчел)ГЛАВА 1218:58 по центральному времени Брушерока - Здесь непроверенные донесения о стычках с противником за последние полчаса, сэр, - сказал сержант Валтис, протягивая стопку документов, толщиной с его большой палец. – Вы говорили, что хотите видеть их немедленно, до того, как они будут проверены. Сидя за столом в своем маленьком кабинете в штабе командования района «Бета» (Восточные округа, сектора с 1-10 по 1-20) полковник Каллад Дрезлен взял документы у Валтиса и начал их читать. « - Насколько все плохо, Джаак? – спросил полковник, отрывая глаза от документов и взглянув на сержанта. - Достаточно плохо, сэр, - ответил Валтис, стоя по стойке «смирно» рядом со столом полковника, словно на параде. – Пять наших секторов сообщают о сильном артиллерийском обстреле со стороны орков. Еще из двух секторов докладывают о массированных атаках. Кроме того, мы получили около сотни донесений из всех секторов, сообщающих о различных случаях усиливающейся активности противника, от внезапных нападений небольших групп орков до увеличения численности гретчинов – снайперов и разведчиков на ничейной земле. Похоже, все это дерьмо вот-вот хлынет на нас, простите за выражение, полковник. - Хм, прощаю, Джаак, - сказал Дрезлен, в его глазах мелькнуло веселье, когда он посмотрел на сержанта, с которым был давно знаком. – А что в штабах «Альфа» и «Гамма»? У них те же проблемы? - Нет, и должен признать, что это меня беспокоит, сэр. Наши соседи говорят, что у них все тихо. Слишком тихо, я бы сказал. - Как будто орки что-то замышляют? – сказал Дрезлен, его лицо помрачнело, когда он высказал мысль, беспокоившую их обоих. – Сосредотачивают свои силы здесь, чтобы начать крупномасштабное наступление? - Да, сэр. Конечно, я знаю, что этого по идее быть не должно. В штабе командующего говорили, что орки не настолько умны, чтобы координировать свои действия таким образом. Но у меня металлический штифт в левом колене после того, как орк прострелил его, и с тех пор, когда орки что-то замышляют, этот штифт начинает чесаться. А сейчас он чешется хуже, чем задница обезьяны, которая села на муравейник. - Я знаю, что ты имеешь в виду, Джаак, - сказал Дрезлен, - и то же самое кишками чую. Но я не могу заявить генералу Пронану, что орки готовят большое наступление, приведя как доказательство только поведение твоего штифта и моих кишок. Нужны какие-то более весомые доводы. Представь мне проверенную статистику и сводки по этим донесениям как можно скорее. Потом я пойду к генералу и постараюсь заставить его хоть что-то предпринять. - Прошу прощения, сэр, но генерала нет на месте. Он еще не вернулся с совещания в штабе главнокомандующего. - Прекрасно, - сказал Дрезлен, раздраженно вздохнув. – Когда старик нам действительно нужен, он наслаждается рекафом и печеньями в штабе гранд-маршала Керчана. Ну ладно. Похоже, что это мне придется сунуть голову в пасть медведя. Свяжись со штабом главнокомандующего. Скажи, что полковник Дрезлен намерен объявить по секторам с 1-10 по 1-20 «красную тревогу». - Постарайся не принимать это так близко к сердцу, салага, - сказал Булавен, подойдя к Ларну, одиноко сидевшему в углу траншеи. – Подумаешь, твой прадед кого-то убил и украл билет. И что с того? Сейчас это уже совсем не важно, правда? Это было давным-давно, и все, для кого это могло быть важно, уже давно мертвы. - Мы не имели в виду ничего такого, салага, - сказал Булавен, когда стало ясно, что Ларн не намерен ему отвечать. – Мы просто поговорили, вот и все. Надо же как-то проводить время в траншеях. Вот, иногда мы рассказываем истории и высказываем свое мнение. Ты должен понять, что тут ничего личного. - Конечно, мы могли бы быть не столь прямолинейны, - сказал Булавен, пока Ларн продолжал смотреть в одну точку и отказывался поворачиваться к нему. – Я вижу, эта история была важна для тебя. Возможно, нам надо было быть мягче. - Может быть, ты и прав, салага, - сказал Булавен наконец. – Возможно, это было чудо, а мы все полны дерьма. Я не проповедник. Я не разбираюсь в таких вещах. Но правда, салага, ты себе же хуже сделаешь, если продолжишь сидеть тут в молчании. - Ах, оставь его, Булавен, - сказал Давир. – От твоего сюсюканья у меня уже голова болит. Если он так хочет дуться, пусть дуется. Видит Император, здесь будет куда спокойнее без его дурацких вопросов. Время проходило. Сидя в углу траншеи, пока Зиберс стоял на посту, а остальные играли в карты, Ларн почувствовал, что его злость медленно остывает. Постепенно его внимание стало переключаться на другие вещи, от которых было отвлечено накалом эмоций, кипевших в нем от того, что варданцы опозорили память его прадеда и высмеяли его историю о чуде. « « « Но он все еще не был удовлетворен. Что-то внутри него не позволяло ему встать. « И когда Ларн, наконец, собрал свою волю, чтобы успокоить гордость и встать, он услышал резкий свисток, раздавшийся со стороны блиндажей. - Наконец-то, - сказал Давир, остальные солдаты тоже начали вставать и собирать свое оружие. – Как раз вовремя. Я уже так проголодался, сидя здесь, что начал подумывать о том, чтобы съесть сапоги Учителя. - Правда? – сказал Учитель, проверяя, на месте ли его книга. – А есть какая-то причина, по которой ты предпочитаешь съесть мои сапоги, а не свои собственные, Давир? - Ты думаешь, я должен съесть свои сапоги, и рисковать обморозить ноги? – сказал Давир. – Нет, спасибо, Учитель. Кроме того, у тебя большие ноги, и тебе будет легче найти новые сапоги. К счастью, эта катастрофа, кажется, предотвращена. Время вернуться в казармы и посмотреть, какие кулинарные радости нам ожидают. - Пошли, салага, - сказал Булавен, подойдя к Ларну. – Если опоздаешь на обед, тебе мало что останется. - Так сейчас время обеда? – спросил Ларн. - Да, обеда, - сказал Булавен, - и двухчасового отдыха. Мы сменяемся в траншеях по десять огневых групп в очередь. Один свисток означает очередь блиндажа №1. Нашу. Пошли, салага, а то обед остынет. - Ага, пошли, салага, - сказал Давир. – Думаешь, у тебя сегодня был достаточно плохой день? Ты еще не пробовал стряпню солдата Скенча. После долгого пребывания в траншее на морозе, внутренние помещения блиндажа №1 показались Ларну теплыми и уютными. Настолько, что он едва обратил внимание на удушливый запах дыма и пота, пропитавший воздух в блиндаже. Внутри гвардейцы уже выстраивались в очередь, ожидая с котелками в руках, пока долговязый варданец с крысиным лицом и только одной рукой, меланхолически накладывал порции каши из огромного помятого котла, стоявшего на печи. - Ах, наш бесценный Скенч, - промурлыкал Давир, когда подошла очереди. – Скажи мне, друг мой – какими деликатесами ты попытаешься отравить нас сегодня? - Ххх. Это каша, Давир, - угрюмо сказал Скенч. – А что, не похоже? - Между нами – я не уверен, - сказал Давир, наблюдая, как Скенч накладывает черпаком дымящуюся кашу в его котелок. – Каша, говоришь? И, как я предполагаю, по твоему обычному рецепту? Пыль, опилки, плевки и всякие… органические отходы, которые прилипли к твоим рукам? - В основном, - сказал Скенч без тени юмора. – Но можешь быть уверен, тебе достанется добавочная порция плевков. - Вот спасибо, Скенч, - сказал Давир, награждая однорукого повара своей самой раздражающей улыбкой. – Ты прямо-таки меня балуешь. Надо не забыть написать гранд-маршалу Керчану и представить тебя к награждению. Если ты получишь медаль, по крайней мере, сможешь положить ее в суп. - Ххх. Какой ты у нас веселый, Давир, - проворчал Скенч, глядя как Давир уходит. Потом, повернувшись, и увидев Ларна, стоявшего следующим в очереди, он посмотрел на него с настороженной враждебностью. - Я не видел тебя здесь раньше, - сказал Скенч. – Ты из пополнения? - Да, - сказал Ларн. - Угу. Тоже хочешь сказать что-то веселое о моей стряпне, салага? - Эээ… нет. - Вот и хорошо, - сказал Скенч, накладывая черпак липкой коричневой каши в котелок Ларна, и кивнул на рядом стоящий стол, где лежали брикеты сухих пайков. – Продолжай в том же духе. К каше полагается один брикет сухого пайка. - Эээ… Договорились. - Отлично. Теперь двигай отсюда, салага. Ты задерживаешь очередь. И помни, что я сказал тебе. В моей стряпне нет ничего плохого. - Это отвратительно, - сказал Ларн. – Правда, отвратительно. Я думал, что еда, которую давали нам в учебном лагере на Джумале, была достаточно скверной. Но это в десять раз хуже. - Ну, я тебя предупреждал, салага, - сказал Давир, отправляя в рот очередную ложку каши. – Скенч так мастерски владеет поварским искусством, что может сделать и без того поганую жратву еще гаже. Забрав свой сухой паек, Ларн сидел вместе с Давиром, Булавеном и Учителем на скамьях в блиндаже-казарме. Зиберс, иногда злобно поглядывая на Ларна, словно напоминая, что его враждебность никуда не делась, сидел в одиночестве, отдельно от остальных, напротив одной из стен блиндажа. Ларн, все еще удивляясь, откуда у Зиберса такая враждебность к нему, был сейчас больше обеспокоен тем, что заметил в каше извивающуюся мелкую белую тварь. - У меня в каше какая-то личинка, - сказал он. - Это личинка тулланского червя, - сказал Учитель. – Их здесь полно. И они – отличный источник белка. - А еще они улучшают вкус, - сказал Булавен. – Только убедись, что ты прожевал кашу хорошо. Если ты проглотишь живую личинку, она может отложить яйца в твоем желудке. - Яйца? - Не волнуйся, салага, - ответил Булавен. – На самом деле это не так страшно, как звучит. Просто будет понос пару дней и все. Конечно, если Скенч варил кашу правильно, личинки уже должны быть мертвы. - Император милостивый, я не могу поверить, вы считаете, что есть это нормально? – воскликнул Ларн. - Нормально? – сказал Давир, открывая рот, полный полупережеванной каши, - Если ты еще не заметил, ты в Имперской Гвардии, салага. А в Гвардии будешь жрать то, что дадут. И если ты думаешь, что это плохо, ты еще не видел тех личинок, которых нам приходилось есть на Бандар Майорис. - Насколько я помню, они были довольно вкусными, Давир, - сказал Учитель. – По вкусу похожи на птицу. - Я говорю не о том, какой у них был вкус, Учитель, - сказал Давир. – Я говорю о том, что они были здоровые, как твоя нога, с языком длиною в метр, покрытым острыми как бритва шипами. Не говоря уже о том, что они были достаточно сильны, чтобы оторвать человеку руку. И если тебе интересно, - Не слушай его. Он просто обманывает тебя, салага, - сказал Булавен. – Скенч потерял руку от орочьего топора здесь, на Брушероке, а не от личинки на Бандар Майорис. Хотя из-за этих личинок мы потеряли много наших людей. - Помнишь комиссара Гриза? – спросил Учитель. – Однажды утром он пошел в кусты оправиться, и уселся на целое гнездо этих проклятых личинок. Его крик было слышно на пол-планеты. - Ха. Так ему и надо, этому пустозвону, - сказал Давир. – Гриз всегда был занозой в заднице. - А знаете, что больше всего мне запомнилось на Бандаре? – сказал Булавен. – Охота Давира на терранозавров. - Ах, да, - сказал Учитель. – Ты имеешь в виду спор. - Ты все о том же, Булавен, - нахмурился Давир. – Слезы Императора! Когда кто-то выигрывает спор у тебя, ты не можешь простить его. - Жаль, что ты этого не видел, салага, - улыбаясь, сказал Булавен. – Мы были на Бандаре максимум неделю. Это планета джунглей, и там служили гвардейцы с миров смерти. А, рассказывай лучше ты, Учитель – у тебя это лучше получается. - Хорошо, - сказал Учитель, наклоняясь вперед. – Представь себе такую сцену, салага. Полдень, в джунглях жарко и сыро. Мы возвращались в лагерь после патруля, и вдруг почувствовали такой вкусный аромат, от которого у всех нас потекли слюнки. Мы последовали к источнику этого запаха и нашли группу катачанцев, жаривших на вертеле двуногую ящерицу метра полтора длиной. Конечно, мы спросили, нельзя ли и нам присоединиться к их пиру. Но катачанцы, естественно, отказали. «Сами ловите себе терранозавра», сказали они. На этом все могло бы и кончиться. Но Давир не оставил это просто так. Он начал хвастаться, что не хуже катачанцев способен добыть терранозавра. И не успел бы ты сказать «маленький хвастливый болтун», как мы заключили с ним пари. - Он поспорил с нами, что сможет добыть терранозавра, салага, - Булавен восхищенно подпрыгнул. – Поспорил на сотню кредитов, что сможет выследить его, убить и принести в лагерь на обед. - Итак, - продолжал Учитель, - вооружившись лазганом, наш отважный, хотя и невысокий, охотник один направился в джунгли в поисках добычи. Он вернулся через два часа – бежал к лагерю в такой панике, словно за ним гнался демон! - Вы с Булавеном можете смеяться сколько угодно, - сказал Давир, держа руку над головой, как рыбак, описывающий размеры своей добычи, - но никто не сказал мне, что тот ящер, которого убили катачанцы, был детенышем, а взрослые достигают высоты в десять метров. Или, например, что они охотятся стаями. Говорю вам, я только успел выйти из этих проклятых вонючих джунглей. И кроме того, вы должны признать, что я сделал то, что обещал. Я убил терранозавра и принес его в лагерь на обед. Даже трех, на самом деле. - Только потому, что ты подкупил кого-то из связистов, чтобы вызвать артиллерийский обстрел по джунглям! – воскликнул Булавен. – После того, как батареи целый час обстреливали джунгли, ты набрал поисковую партию, и вы притащили в лагерь останки всех терранозавров, убитых при обстреле. Это не считается, Давир. - Конечно, это считается. Или ты думаешь, что я должен был вырыть яму, как какой-нибудь идиот-катачанец, и ждать, пока одна из этих тупых тварей свалится туда? Говорю тебе, Булавен: ты должен был более подробно оговорить условия пари. Ты ничего не говорил о том, что нельзя использовать артиллерию. Спор продолжался: Давир и Булавен весело спорили из-за подробностей истории десятилетней давности, а Учитель пытался выступать в качестве арбитра. Слушая их, Ларн заметил, как по-другому ведут себя эти трое человек с того момента, как просвистел сигнал, и они пошли на отдых в блиндаж. Здесь они не казались такими злыми и пугающими. Они казались более расслабленными. Чувствующими себя более свободно. Оглядевшись вокруг, Ларн заметил то же самое. Все варданцы вокруг разговаривали друг с другом, шутили и смеялись, их лица были оживленными, жесты более свободными. Словно не было орков. Не было постоянной угрозы смерти. Не было Брушерока. Здесь варданцы казались почти такими же людьми, которых Ларн видел у себя дома. Как будто, на секунду освободившись от тени войны и ужаса, они снова стали самими собой. И глядя на них, Ларн понял, что каждый из варданцев когда-то был таким, как он. Каждый из них был неопытным рекрутом. Каждый был когда-то салагой. И Ларн почувствовал надежду для себя в этой мысли. Если каждый из этих людей научился как-то выживать среди опасностей и лишений этого мира, значит, и он сможет. Он научится. И он выживет. И, утешившись этой теплой и счастливой мыслью, Ларн уснул. |
||
|