"Орсон Скотт Кард. Подмастерье Элвин (Цикл "Сказание о Мастере Элвине", книга третья)" - читать интересную книгу автора

могла посвятить себе.
То должен был вот-вот родиться ребенок, и ей приходилось идти и
Смотреть, то какие-то люди попадали в беду, и им также требовалась ее
помощь. Даже сон не спасал ее. Она не знала, что такое крепкий сон.
Какая-то частичка ее продолжала смотреть, видеть горящие огоньки, видеть,
как они неожиданно начинают мерцать.
Вот как сейчас, к примеру. Взглянув на лес, она увидела один такой
огонек. Очень далекий огонек сердца.
Она приблизилась к нему - не шагнула навстречу, нет, ее тело
по-прежнему оставалось на чердаке, - просто, будучи светлячком, она еще в
детстве научилась присматриваться к далеким огонькам.
Это оказалась девушка. Даже не девушка, а скорее девочка, ведь она была
младше Пегги. Очень необычная девочка, потому что Пегги сразу увидела, что
раньше она говорила на другом языке, хотя сейчас говорила и думала только
по-английски. Поэтому мысли ее были путаными и невнятными. Однако есть
чувства куда более глубокие, нежели те следы, которые оставляют в уме
слова; малышка Пегги мгновенно поняла, что за ребенка девочка держит в
руках, почему она стоит на берегу реки, готовясь к смерти, какие ужасы ей
пришлось пережить на плантации и на какие жертвы она пошла, чтобы убежать
оттуда прошлой ночью.

Посмотрите на солнце, что зависло в трех пальцах над деревьями.
Посмотрите во-он туда, где на берегу Гайо, укрывшись по пояс в кустарнике,
стоит чернокожая девочка-беглянка, прижимающая к себе малыша-полукровку,
незаконнорожденного сына. Она видит, как плоты, управляемые бледнолицыми,
спускаются вниз по реке, она испугана, она понимает, что собаки ее не
отыщут, но вскоре по ее следу пустят ловчих беглых рабов. А как ей
переправиться на другой берег, когда на руках малыш?
Она ловит себя на ужасной мысли: "Оставлю ребенка здесь, спрячу в дупло
вот этого сгнившего бревна, переплыву через реку, украду лодку и вернусь.
Вот что надо сделать".
Однако чернокожая девочка, которую никто и никогда не учил материнству,
все же знает, что настоящая мама не бросит ребенка, которого надо
прикладывать к груди столько раз на дню, сколько пальцев на обеих руках.
Она шепчет про себя: "Хорошая мама не оставит малыша там, куда могут
забраться лисица, хорек или бобер. Ведь они могут найти его, начнут
откусывать от него по кусочку, и беспомощный малыш умрет. Нет, мэм, только
не я, никогда я так не поступлю".
Поэтому она бессильно опускается на землю, по-прежнему прижимая к себе
ребенка, и смотрит на реку, которая с таким же успехом может быть морем,
поскольку девочке все равно не перебраться на другой берег.
А может, кто-нибудь из бледнолицых поможет ей? Здесь, в Аппалачах, тех,
кто помогает беглым рабам, вешают. Но эта чернокожая рабыня-беглянка
слышала на плантации о белых, которые считают, что люди - это не
собственность, ими нельзя владеть. Есть и такие, которые говорят, мол,
чернокожие девочки обладают теми же правами, что и белые леди, а значит,
она вправе отказывать всем, кроме собственного законного мужа. Такие люди
скажут, что у этой девочки нельзя отнимать ребенка, нельзя допускать,
чтобы белый хозяин продал его в праздник и отослал малыша воспитываться в
какое-нибудь рабовладельческое поместье в Драйденшире, где мальчик будет