"Джон Диксон Карр. Тот, кто шепчет" - читать интересную книгу автора

необходимо принимать какие-то меры. В том, что ты отравился дизельным
топливом, не было ничего героического, хотя, когда воюешь в танковых
войсках, это может точно так же убить, как и все, что летит от фрицев.
Восемнадцать месяцев ты провел валяясь на больничной койке, на казенных
простынях, а время ползло так медленно, что само понятие времени
утрачивало смысл. А потом, когда деревья оделись листвой во второй раз, ты
получил письмо с сообщением, что дядя Чарльз умер - в отеле в Девоне, где
он по своему обыкновению уютно расположился и где ему ничего не угрожало,
- и что вы с сестрой унаследовали все его состояние.
Ты всегда ощущал мучительную нехватку денег? Вот тебе то, чего ты
хотел.
Тебе всегда нравился этот дом дяди Чарльза с библиотекой в придачу?
Вступай во владение!
Ты страстно желал - и это желание было намного сильнее всех прочих -
высвободиться из удушающей тесноты, когда давление, оказываемое на тебя
окружающими, поистине можно было уподобить давке в переполненном автобусе?
Ты хотел освободиться от необходимости возвращения в полк, обрести
пространство, в котором можно вновь двигаться и дышать? Обрести свободу
читать и мечтать, не имея при этом моральных обязательств по отношению к
кому-либо или чему-либо? Все это стало бы возможным, если бы война
когда-нибудь кончилась!
Но вот война закончилась, задохнулась, словно гаулейтер "Гаулейтер -
национал-социалистический руководитель области в фашистской Германии.",
проглотивший яд. Ты, слегка пошатываясь, вышел из больницы с бумагами об
увольнении из армии в кармане и попал в Лондон, еще испытывающий нехватку
всего; в Лондон длинных очередей, нерегулярно курсирующих автобусов,
пабов, в которых не подают спиртное; в Лондон, где уличные фонари зажигают
и сразу же гасят, экономя топливо; но при том в город, наконец-то
освободившийся от непереносимого гнета опасности.
В праздновании победы не было ничего истеричного, как это по той или
иной причине любили изображать газеты. То, что показывала кинохроника,
было лишь пузырьком на огромной поверхности города. Майлс Хэммонд подумал,
что большинство людей, так же, как он сам, испытывают некоторую апатию,
потому что они еще не в силах поверить в реальность происходящего.
Но что-то проснулось в глубине людских сердец, когда в газетах начали
появляться результаты крикетных матчей, а из метро исчезать койки. И даже
общества мирного времени, вроде этого "Клуба убийств"...
- Так не годится! - произнес Майлс Хэммонд.
Надвинув на глаза промокшую насквозь шляпу, он повернул направо и
пошел по Ромилли-стрит к ресторану Белтринга.
Ресторан находился слева, в четырехэтажном здании; когда-то оно было
выкрашено в белый цвет, и стены выделялись в сумерках. Вдалеке на
Кембридж-Серкус, сотрясая мостовую, с грохотом въехал запоздалый автобус.
Освещенные окна словно давали отпор пелене дождя, шум которого, казалось,
еще усилился. У входа в ресторан, совсем как в старые времена, стоял
швейцар в униформе.
Но приглашенный на обед "Клубом убийств" не должен был входить в
ресторан через главный вход. Вместо этого ему надлежало свернуть за угол,
к боковому входу, находившемуся на Грин-стрит. Войдя в дверь с низкой
притолокой и одолев покрытый толстым ковром пролет лестницы - согласно