"Джон Диксон Карр. Тот, кто шепчет" - читать интересную книгу автора

Гарри и его отец стояли, глядя друг на друга, на круглой каменной
площадке, окруженной высоким бортиком и высоко вознесенной над верхушками
деревьев. Отец Гарри был в том же плаще и той же твидовой шляпе. Его рот
был крепко сжат, лицо выражало непримиримость. Умолявший его о чем-то сын
был в вельветовом костюме, без плаща и с непокрытой головой, а
развевавшийся на ветру галстук словно подчеркивал смятение его души. Оба
были бледны и взволнованны, но, казалось, испытали некоторое облегчение,
обнаружив, что это я прервал их разговор.
"Но, сэр!.." - начал Гарри.
"Последний раз, - холодно и бесстрастно произнес мистер Брук, - прошу
тебя дать мне возможность поступить так, как я считаю нужным. - Он
повернулся ко мне и добавил:
- Профессор Риго!"
"Да, мой добрый друг?"
"Не уведете ли вы отсюда моего сына, чтобы я мог уладить кое-какие
проблемы должным образом?"
"Куда мне увести его, друг мой?"
"Куда угодно", - ответил мистер Брук и повернулся к нам спиной.
Незаметно взглянув на часы, я увидел, что было без десяти четыре. В
четыре часа мистер Брук должен был встретиться здесь с Фей Ситон и
намеревался дождаться ее. Бросалось в глаза, что Гарри совсем сник, из
него словно выкачали воздух. Желая смягчить обстановку, а не подливать
масла в огонь, я ничего не сказал о своей недавней встрече с мисс Фей.
Гарри позволил мне увести себя.
А теперь я хочу, чтобы вы запомнили - хорошенько запомнили! - как
выглядела крыша, когда мы покидали ее.
Мистер Брук стоял у парапета, решительно повернувшись к нам спиной.
Рядом с ним была прислонена к парапету его легкая деревянная трость
желтого цвета, а с другой стороны, тоже у парапета, находился пухлый
портфель. Этот полуразрушенный зубчатый бортик, по грудь человеку,
опоясывает крышу башни и весь покрыт бледными иероглифами - инициалами
тех, кто побывал здесь. Вы отчетливо представляете себе эту картину?
Хорошо! Я отвел Гарри вниз. Я провел его по лугу под защиту большой рощи
каштанов, тянущейся на запад и на север. Дождь уже начинал лить вовсю, и
нам негде было укрыться. В роще было почти темно: стоя под деревом и
слушая бормотание листвы, по которой барабанил дождь, я почувствовал, что
мое любопытство приобрело маниакальный характер. Я попросил Гарри, на
правах друга и в каком-то смысле наставника, рассказать мне, в чем
обвиняют Фей Ситон.
Вначале он едва ли слушал меня. Затем этот красивый, получивший
хорошее образование юноша, который стоял, сжимая и разжимая кулаки,
ответил мне, что невозможно говорить всерьез о таких нелепых вещах.
"Гарри, - сказал ему дядюшка Риго, выразительно - вот так - поднимая
указательный палец, - Гарри, мы с вами много раз беседовали о французской
литературе. Мы с вами беседовали о преступлениях и таинственных явлениях.
У меня немалый жизненный опыт. И должен вам сказать одно: больше всего
несчастий приносят именно те вещи, которые кажутся слишком нелепыми, чтобы
о них стоило говорить всерьез".
Он бросил на меня быстрый взгляд, в его глазах горел какой-то
странный, мрачный огонь.