"Джон Ле Kappe. Шпион, выйди вон!" - читать интересную книгу автора

заставляло Смайли при случайной встрече с ним за границей срочно
выписываться из отеля и переезжать в другой.
- Мой дорогой мальчик, неужели я вижу самого маэстро! Я слышал, тебя
упрятали к монахам в Сент-Галлен или еще куда-то и ты корпел там над
манускриптами! Ну-ну, не отпирайся. Я хочу знать все, чем ты занимаешься,
все, до последней капли. У тебя все в порядке? Ты по-прежнему любишь Англию?
Как поживает прелестная Энн? - Он беспрестанно стрелял глазами направо и
налево, пока его взгляд не упал на обернутый том Гриммельсхаузена под мышкой
у Смайли. - Ставлю сто к одному, что это подарок для нее. Говорят, ты
чрезмерно ее балуешь, - Голос понизился почти до шепота. - Слушай, а не
вернулся ли ты к своей работе? Нет, правда, неужели все это для прикрытия,
Джордж, ну скажи, правда? - Острый язык Родди прошелся по влажным уголкам
губ, затем исчез в складках рта, как у змеи.
И вот Смайли, как последний дурак, смог заплатить за избавление лишь
ценой того, что согласился поужинать с ним в клубе на Манчестер-сквер, в
котором они оба состояли, но посещений которого Смайли избегал, как чумы, не
в последнюю очередь потому, что Родди Мартиндейл был его членом. И вот
наступил вечер, а Джордж все еще не отошел от обеда в "Белой башне": его
адвокат, большой сибарит, решил, что только хорошая еда может избавить
Джорджа от хандры. Мартиндейл, со своей стороны, тоже пришел к такому же
заключению, и четыре долгих часа Смайли пришлось через силу глотать куски,
слушая, как они вспоминают старых знакомых, будто при встрече каких-нибудь
футболистов-ветеранов. Речь зашла о Джебеди, первом наставнике Смайли.
- Какая потеря для всех нас, благослови его, Господи! - пробормотал
Мартиндейл, который, насколько было известно Смайли, никогда и в глаза не
видел Джебедн. - И какой тонкий игрок! Один из немногих действительно
великих, я всегда это говорил.
Затем о Филдинге, специалисте по французскому средневековью из
Кембриджа:
- О, какое восхитительное чувство юмора. Остроумен, ничего не скажешь!
Затем о Спарке из Института восточных языков и, наконец, о Стид-Эспри,
который когда-то учредил этот самый клуб именно для того, чтобы избегать
зануд, подобных Родди Мартиндейлу.
- Я был знаком с его бедным братом, знаете ли. Сила есть, ума не надо,
благослови его Бог. Мозги его ушли на другое.
И Смайли. окутанный винными парами, слушал всю эту чепуху, говорил
"да", и "нет", и "какая жалость", и "нет, они его так и не нашли", и один
раз, к своему вящему стыду, "о, полно, вы мне льстите", и так до тех пор,
пока с неумолимой неизбежностью Мартиндейл не перешел к более близким по
времени событиям: смене руководства и уходу Смайли со службы.
Как и следовало ожидать, он начал с последних дней Хозяина:
- Твой старый босс, Джордж, благослови его Господи, единственный из
всех, кто сохранил свое имя в секрете. Но от тебя, разумеется, у него
никогда не было никаких секретов, не так ли, Джордж? Смайли и Хозяин всегда
были как пальцы одной руки, так говорят до сих пор.
- Спасибо за комплимент.
- Не кокетничай, Джордж, я старый волк, не забывай это. Ты и Хозяин
были всегда вот так. - Он сжал свои пухлые руки, изображая символ единения.
- Именно поэтому тебя и выкинули, да, меня не проведешь, именно поэтому
Биллу Хейдону отдали твою работу. Именно поэтому он - доверенное лицо Перси