"Джон Ле Kappe. Шпион, выйди вон!" - читать интересную книгу автора

Теша себя подобными иллюзиями, Смайли добрался наконец до Кингс-роуд,
где он замешкался у перекрестка, будто пережидая транспорт. По обе стороны
улицы нарядные магазинчики. Прямо перед ним его привычная Байуотер-стрит,
глухой переулочек, ровно в сто семнадцать шагов. Когда он только поселился
здесь, эти домики эпохи короля Георга еще хранили скромное очарование
старинной ветхости; там жили молодые пары, которым хватало пятнадцати фунтов
в неделю, а в цокольном этаже селили жильца, чтобы не платить за него
налогов. Сейчас окна нижних этажей закрыты стальными ставнями, а тротуары
заставлены машинами - по три у каждого дома. По старой привычке Смайли
рассмотрел каждую в отдельности, выделяя знакомые и незнакомые. У незнакомых
он обращал внимание на дополнительные зеркала и антенны, отмечал про себя
закрытые фургоны, которыми любят пользоваться наблюдатели. Отчасти это была
тренировка памяти, как в детской игре, помогающая уберечь мозги от атрофии.
Так в свое время он заучивал названия магазинов вдоль автобусного маршрута к
Британскому музею. Или, к примеру, он знал, сколько ступенек было в каждом
пролете его дома и в какую сторону открывается каждая из двенадцати дверей.
Но была и другая причина для этого - страх, тайный страх, который
сопровождает каждого профессионала всю жизнь, вплоть до самой смерти. Боязнь
того, что в один прекрасный день из прошлого, которое было столь запутанным,
что он сам не в состоянии помнить всех нажитых за это время врагов, вдруг
появится один из них, найдет его и потребует расплаты.
В глубине улицы соседка прогуливала собаку. Увидев Джорджа, она подняла
голову, чтобы что-то сказать, но он якобы не заметил ее, зная, что разговор
пойдет об Энн. Он перешел дорогу. В его окнах свет не горел; занавески
задернуты так, как он их оставил. Он поднялся на крыльцо из шести ступенек.
С тех пор, как ушла жена, приходящая домработница тоже больше не появлялась.
Ни у кого, кроме Энн, ключей не было. Дверь запиралась на два замка; врезной
"Банэм" и трубчатый "Чабб", но, кроме этого, Смайли выстругал две дубовые
цепочки толщиной в ноготь, он вставлял их в щель между дверью и косяком над
и под "Банэмом". Это был пережиток с тех времен, когда он работал
действующим агентом. Недавно, сам не зная почему, он снова стал пользоваться
этим приемом; возможно, он не хотел, чтобы она застала его врасплох.
Кончиками пальцев Смайли нащупал сначала одну, а затем другую деревяшку.
Исполнив этот ритуал, он отпер дверь, толкнул ее и почувствовал, как по
ковру заскользила дневная почта.
Что там должно прийти? "Жизнь и литература Германии"? Или "Филология"?
Он решил, что "Филология", - ее уже давно не присылали. Включив свет в
прихожей, он нагнулся и стал просматривать почту. Счет от портного за
костюм, которого он не заказывал, но в котором, подозревал он, сейчас
щеголяет очередной любовник Энн; счет из гаража в Хенли за бензин (бог ты
мой, что они делали в Хенли без гроша в кармане девятого октября?); одно
письмо из банка, касающееся предоставления денежных льгот госпоже Энн Смайли
в отделении Мидлэнд-банка в Иммингеме.
Какого черта, вопрошал он у этого документа, они делают в Иммингеме?
Кто, ради всего святого, заводит любовные связи в Иммингеме? И где вообще
находится этот Иммингем?
Он все еще размышлял над этим вопросом, когда его взгляд вдруг упал на
незнакомый зонтик в подставке: шелковый, с кожаной ручкой и золотым кольцом,
без инициалов. В ту же секунду в мозгу пронеслась мысль о том, что,
поскольку зонт сухой, он стоит тут, как минимум, с шести пятнадцати - именно