"Джон Ле Kappe. В одном немецком городке" - читать интересную книгу автора

наконец спросил он Брэдфилда, когда они подъезжали к посольству.
- Не представляю себе, какая тут может быть связь,- резко ответил
Брэдфилд. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, лицо его было сурово и
жестко.- Какова бы ни была причина,- добавил он, скорее суммируя собственные
мысли, чем делясь ими с де Лиллом,- Зибкрон - та нить, которую я не имею
права порвать.
- Разумеется,- согласился де Лилл, когда они выходили из машины.
За англиканской церковью на лесистом холме вдали от центра
Бад-Годесберга, где улица выглядит почти деревенской, посольство создало для
себя как бы кусочек пригородного Суррея. Удобные домики, вроде тех, какие
любят биржевые маклеры, с каминами и длинными коридорами для слуг, которых
теперь ни у кого нет и в помине, прячутся за карликовыми живыми изгородями и
зеленой стеной плюща. Воздух чуть дрожит от тихой музыки радиопередач
Британских экспедиционных сил. Собаки - несомненно английской породы -
бродят в палисадниках, мостовая вдоль тротуаров заставлена автомашинами
супруг посольских советников. Каждое воскресенье в течение всего теплого
сезона эта улица становится свидетельницей ритуала, более приятного, чем
совещания в аппарате советников. За несколько минут до одиннадцати собак
закрывают в доме, кошек выгоняют в сад, и примерно с десяток посольских жен
в цветных шляпках и с сумочками в тон выходят из десятка дверей,
сопровождаемые мужьями в воскресных костюмах.
Вскоре на тротуаре образуется небольшая толпа, кто-то бросает шутку,
кто-то смеется, все нетерпеливо посматривают кругом в ожидании опаздывающих,
оглядываются на ближайшие дома. Крабы, видимо, проспали. Может быть, им
кто-нибудь позвонит? Нет, вот они наконец. Все не спеша начинают спускаться
с холма, направляясь к церкви: женщины - впереди, мужчины - за ними, глубоко
засунув руки в карманы. У паперти все останавливаются, поощрительно улыбаясь
той из присутствующих дам, чей муж выше рангом. Она с легким жестом
удивления начинает подниматься по ступенькам и исчезает за зеленой завесой
плюща, предоставляя младшим по рангу следовать за собой в любом порядке,
который, однако, если бы они обращали внимание на подобные мелочи, оказался
бы в полном соответствии с требованиями протокола.
В то воскресное утро Роули Брэдфилд в сопровождении своей красивой жены
Хейзел вошел в церковь и сел на обычное место рядом с Тиллами, которые в
силу установившегося порядка вещей проследовали впереди них. Брэдфилд
теоретически был католиком, но считал своим непременным долгом посещать
службу в посольской часовне: по этому вопросу он отказывался советоваться не
только со своей религией, но и со своей совестью. Брэдфилд и его жена были
на редкость красивой парой. В Хейзел давала себя знать ирландская кровь: ее
медно-рыжие волосы сверкали в лучах солнца, падавших сквозь зарешеченное
окно; и Брэдфилд галантно, но с сознанием собственного превосходства
относился к ней на людях. Непосредственно позади них сидел заведующий
архивом и канцелярией Медоуз рядом со своей белокурой, очень нервной дочкой.
Она была недурна собой, но кое-кого - в частности, некоторых посольских жен
- удивляло то, что человек таких строгих правил, как ее отец, позволяет ей
употреблять столько косметики.
Усевшись на скамью, Брэдфилд стал искать в молитвеннике отмеченные
гимны - некоторые песнопения он пропускал из эстетических соображений,-
затем окинул взглядом церковь, чтобы установить, кто отсутствует. Все
оказались на месте, и он уже готов был вернуться к своему молитвеннику,