"Джон Ле Карре. Портной из Панамы" - читать интересную книгу автора

Пендель, когда она зашла к нему со счетами.
Он всегда говорил с Мартой несколько ненатуральным тоном. То же
относилось и к ее манере выслушивать хозяина. Марта всегда отворачивала
голову, умные темные глаза смотрели куда-то в сторону, занавес темных волос
скрывал изуродованную часть лица.
С этого все и началось. Называвший себя впоследствии тщеславным
глупцом, Пендель был заинтригован и польщен. Этот Оснард был, несомненно,
человеком занятным, а Пенделю, как и дяде Бенни, всегда нравились такие
люди. А уж среди британцев, что бы там ни говорили о них Луиза и ее отец,
такие люди попадались чаще. Возможно, он, отказавшийся от родины много лет
тому назад, выбрал себе не столь уж и плохое место обитания. И скрытность,
проявленная Оснардом, когда речь зашла о роде его деятельности, нимало его
не волновала. Многие его клиенты проявляли подобную скрытность, иначе бы не
были теми, кем стали. И он все понял и не стал настаивать. И, положив
телефонную трубку, вернулся к адмиральскому мундиру и занимался им до тех
пор, пока не наступило время ленча. И после него - тоже, вплоть до того
самого заветного часа, пока не пришел Оснард и не разрушил в нем остатки
невинности и доверчивости.
Но до того его успел навестить еще один человек, и не кто-нибудь, а сам
Рафи Доминго, главный панамский плейбой, которого Луиза просто терпеть не
могла.
- Сеньор Доминго, сэр! - Пендель раскрыл навстречу ему объятия. -
Счастлив видеть вас, в вашем присутствии я сразу безрассудно молодею! - Тут
он спохватился, понизил голос и добавил: - Смею напомнить тебе, Рафи, что,
согласно определению покойного Брейтвейта, у истинного джентльмена, - тут
он
многозначительно подергал край рукава на блейзере Доминго, - рубашка должна
выступать из-под манжеты на ноготь большого пальца, не более того.
После чего состоялась примерка нового парадного пиджака Рафи, в чем не
было особой нужды - ну разве что продемонстрировать его другим клиентам "П и
Б", которые начали собираться к концу дня в ателье - со своими мобильными
телефонами, сигарным дымом и громкой хвастливой болтовней о выгодных сделках
и любовных победах. Следующим на очереди был Аристид, бракетазо - прозвище
это означало, что он женился на деньгах, и по этой причине друзья относились
к нему как к мученице, только мужского рода. Затем появился
Рикардо-называйте-меня-просто-Рики, занимавший небольшую, но весьма доходную
должность в высших эшелонах Министерства общественных работ. Он выбил себе
право, исключительное и вечное, строить каждую дорогу в Панаме. Рики
сопровождал Тедди, он же Медведь, самый ненавидимый в Панаме
журналист-газетчик и, несомненно, самый уродливый. От него так и веяло
одиночеством и холодом, но на Пенделя, похоже, это никак не действовало.
- Тедди, знаменитый борзописец, хранитель наших подпорченных репутаций!
Сделайте же паузу, сэр. Дайте передохнуть нашим измученным душам!
А затем подоспел и Филип, бывший при Норьеге министром здравоохранения
- или образования? "Марта, бокал для его превосходительства! И утренний
костюм, будьте любезны, тоже для его превосходительства. Одна, последняя
примерка, и думаю, мы доведем его до ума. - Он понизил голос: - Мои
поздравления, Филип. Слышал, она очень капризна, очень красива и просто
обожает вас", - и Пендель благоговейным шепотом принялся перечислять все
остальные достоинства новой любовницы Филипа.