"Джон Диксон Карр. Согнутая петля " - читать интересную книгу автора

Переходим к делу. Вам известно, почему я уехал отсюда. Я отправился с Марри
на "Титанике" и с самого начала плавания проводил очень много времени с
пассажирами четвертого класса. Не потому, как вы понимаете, что мне очень
нравились пассажиры четвертого класса, а просто потому, что я ненавидел
собственный номер в первом классе. Это, знаете ли, не защита - это
психологический отчет, который, полагаю, вы найдете убедительным. В
четвертом классе я встретил мальчика примерно моего возраста, наполовину
румына, наполовину англичанина, который один направлялся в Штаты. Он меня
заинтересовал. Его отец, которого, как он говорил, он никогда не знал, был
английским джентльменом, а мать - румынской девушкой, исполнительницей
танцев со змеями, кочевавшей с цирком. В те времена она еще не пила. Но
настало время, когда от пьянства в ее голове настоящие змеи перепутались с
воображаемыми, и ей пришлось опуститься до места кухарки на неполный
рабочий день в столовой цирка. Мальчик стал обузой. Ее старый поклонник
состоял в хороших отношениях с одним американским циркачом, и она отослала
мальчика к нему. Ему предстояло учиться ездить на велосипеде или ходить по
канату, ему предстояла кочевая жизнь - как же я ему завидовал! Повелитель
святых и змей, как я ему завидовал! Какой благонамеренный мальчик или
мужчина упрекнет меня?
Истец слегка пошевелился в кресле. Казалось, он был погружен в свои
сладкие воспоминания; все остальные ждали продолжения. Обходительный мистер
Уэлкин, который, похоже, хотел вставить какое-то замечание или
предположение, быстро оглядел лица собравшихся и промолчал.
- Самое странное, - продолжал рассказчик, разглядывая ногти, - было
то, что этот мальчик завидовал мне. Его имя, нечто непроизносимое,
превратилось в Патрика Гора, потому что ему нравилось, как это звучит. Он
не любил цирковую жизнь. Он терпеть не мог переезды, шум и беспорядок. Он
ненавидел кочевую жизнь, шатры цирков и толкотню в бесплатной столовой. Не
знаю, где он этому научился, но он был сдержанным, хладнокровным,
воспитанным парнем. В первую нашу встречу мы схватились друг с другом и
дрались до тех пор, пока половина пассажиров четвертого класса не кинулась
нас разнимать. Боюсь, я был настолько разъярен, что мне хотелось пойти на
него со складным ножом. Он лишь кивнул мне и удалился; он до сих пор стоит
у меня перед глазами. Я обращаюсь к вам, мой друг! - Он взглянул на Фарнли.
- Это не может быть правдой! - воскликнул вдруг Фарнли, проведя рукой
по лбу. - Я в это не верю. Это кошмар. Вы серьезно предлагаете...
- Да, - решительно прервал его истец. - Мы часто мечтали о том, как
было бы славно, если бы можно было поменяться ролями. Он стал бы Джоном
Фарнли, а я - Патриком Гором. Разумеется, мечтать об этом можно было только
в самых дерзких снах. Вы говорили, что это невозможно, хотя, глядя на вас
тогда, можно было подумать, что вы с удовольствием убили бы меня, чтобы
добиться этого. Я не сказал, что вы действительно замышляли нечто подобное;
итак, я дал вам полную информацию о себе. Я обычно говорил вам: "Если
встретишь мою тетушку такую-то или мою кузину такую-то, скажи им то-то и
то-то" - и выражал это в словах, которые мне неприятно вспоминать, потому
что моему тогдашнему поведению нет оправдания. Я считал и продолжаю считать
вас ограниченным человеком. Я также показывал вам мой дневник. Я всегда вел
дневник по той простой причине, что на всей земле не было человека, с
которым я мог бы поговорить. Я и сейчас веду дневник. - Здесь истец почти
капризно поднял глаза. - Ты вспоминаешь меня, Патрик? Ты помнишь ночь,