"Джон Диксон Карр. Мои покойные жены" - читать интересную книгу автора

- Что ты имеешь в виду?
- Ну, сотни людей присылают Брюсу рукописи. В основном он нанимает
кого-то читать их, но иногда, если ему особо нечем заняться, читает сам.
Такое произошло и на сей раз. Он позвонил мне в час ночи и заявил, что эта
пьеса как раз для него.
- И это действительно хорошая пьеса? В профессиональном понимании?
- Ужасная! - тут же ответила Берил. - Ее написал человек, у которого
есть чувство сцены, но напрочь отсутствует опыт. Мне придется переделывать
ее. А концовка - боже мой!
- В таком случае...
- Брюс написал автору. По крайней мере, я на это надеюсь - он
невероятно беспечен в таких делах. - Берил задумалась. - Но, несмотря ни на
что, там есть идея...
- Это опасная идея, Берил.
Девушка снова недоуменно посмотрела на него.
Они слышали, как театральный оркестр заиграл "Боже, храни короля!".
Величественные звуки доносились из зала, становясь все громче, покуда
зрители направлялись к выходам. Маленькая Берил Уэст выглядела так, словно
все беды мира незаслуженно свалились на ее плечи.
- Опасная? - воскликнула она.
- Напоминаю тебе снова, что Бьюли все еще жив, и будет не слишком
приятно, если он однажды вечером появится за кулисами.
- Иногда, Деннис Фостер, мне кажется, что у тебя грязный ум.
- Сожалею. Очевидно, так и есть.
- Ты делаешь все таким... реальным!
- Оно и есть реальное.
- Я так не думаю. По крайней мере, не хочу думать. - Берил скрестила
руки на груди - темно-голубые глаза выражали сосредоточенность на проблемах
постановки. - Как представить этот персонаж на сцене? Как передать льстивое
очарование, переходящее во что-то другое? А героиня? Как передать ее
глупость? Практически на протяжении всей пьесы она не догадывается - или, во
всяком случае, отказывается верить, - что этот человек...
- Привет, Деннис! - послышался новый голос, и Брюс Рэнсом появился в
открытых дверях уборной.
Как часто отмечал Деннис, вне сцены Брюс не слишком привлекал к себе
внимание. Конечно, в нем ощущалась личность, но только не с первого взгляда.
Он был высокий и широкоплечий, с темными, коротко стриженными волосами и
выпирающими скулами под сонными глазами. Только на сцене через него словно
пробегал электрический ток.
К тому же определенную роль играли костюм и грим. Если вы видели "Князя
тьмы" в течение длительного периода, когда пьеса шла на сцене "Гранады", то
вы, вероятно, помните, что весь третий акт Брюс появлялся на сцене в
вечернем костюме с бриллиантовым крестом под белым галстуком и черной
накидке, отороченной алым шелком. Этот наряд вместе с оранжево-розовым
гримом, превращавшим на близком расстоянии его лицо в скуластую маску,
мерцающими карими глазами, подведенными черным цветом, и сверкающими
белизной зубами делал Брюса совсем иным человеком, чем в повседневной жизни.
Причину его огромной популярности среди коллег было несложно
определить. Если ему и было не чуждо самодовольство, он никогда его не
демонстрировал. Брюс знал свое дело. Он действительно был первоклассным