"Сидни Кэррол. Записка молочнику (Сб. "Око за око")" - читать интересную книгу автора

- Кофе, - сказала она и зевнула, прикрыв рот двумя пальцами.
- Одну минуту. - Я встал из-за стола и пошел на кухню. Я описал эту
беседу за ужином для того, чтобы показать, какое напряжение воли
требовалось, чтобы не убить ее в тот же вечер. Она заслуживала немедленную
смерть - вы согласны? Конечно, вы человек более импульсивный, чем я. Я
педант, и я не убил ее в тот вечер. Да, соблазн был велик. Две голубых
чашки с такими же блюдцами ждали меня. Я наполнил их дымящимся кофе. На
самой верхней полке кухонного шкафа - пробирка.., надо только протянуть
руку вверх. Но я встряхнулся и стиснул зубы. Благоразумие.., благоразумие!
Я не мог срывать свой безупречный план какими-либо импульсивными
импровизациями. И я принес ей незагрязненный кофе, чистый и ароматный.
Кофе ей понравился, и она вновь мирно читала газету.
Я сделал это, как и планировал, только на следующее утро. Я рано
позавтракал, как обычно, в одиночестве и затем приготовил завтрак для
Риты: взбитое тесто для вафель, хлеб в тостере и ложка джема в маленькой
чашке. Затем я наполнил кофейник и поставил его на плиту. Когда она
встанет и шаркая придет на кухню, ей нужно будет только нажимать на кнопки
- вся ее утренняя работа. Затем я очень аккуратно снял крышку с молочной
бутылки, влил в молоко три прозрачные капли из пробирки и так же осторожно
возвратил крышку на прежнее место. Рита, знаете ли, всегда за завтраком
выпивала стакан молока и чашку кофе. Улучшает пищеварение, говорила она.
Не сомневаюсь в этом - несварение никогда не входило в длинный перечень ее
многочисленных недугов.
Покончив с бутылкой, я отправился на работу. Было девять часов утра.
В 12.07, как обычно, пришел домой на ленч. Как всегда, под мышкой у
меня были свертки с бакалеей - подарки самому себе. Любой внимательный
сосед мог видеть, что жизнь моя идет обычным, рутинным ходом. Я прошел три
пролета, вставил ключ в замок, открыл дверь, вошел и увидел ее. Я
аккуратно закрыл за собой дверь и подошел поближе. Она лежала рядом со
столом. Должно быть, падая, схватилась за скатерть - та накрыла ее до
головы, как саван. Всюду на полу - осколки разбитой посуды. Хорошо. Очень
хорошо. Я положил свертки на пол, как если бы, войдя, я уронил их при виде
встретившего меня ужасного зрелища; затем прошел на кухню и, достав с
верхней полки пробирку, опорожнил ее в раковину. "Помню я еще подумал о
множестве маленьких рыбок, которые погибнут, прежде чем жидкость
растворится в непобедимом океане" и бросил в люк мусоросжигательной печи
все склянки и порошки. Затем я сделал семь шагов к телефону и, услышав
бесплотное "Да, говорите" телефонистки, как можно вежливее сказал: "Мне
нужна полиция".
И полиция пришла и выполнила свои обязанности. Полисмены исследовали
все без исключения, задали множество вопросов, задержали соседей дома,
сделали замеры и фотографии и - заключительный аккорд - вынесли тело
покойной. Я сидел на краю дивана в гостиной, прижав к носу платок.
На вопросы, на бесчисленные бессмысленные вопросы я лишь кивал.
Очевидно, я находился в оцепенении от безысходного горя и не мог разумно
отвечать. Два полисмена переглянулись и сочувственно покачали головами.
"Оставим лучше этого беднягу одного...", казалось, говорил их взгляд. "Это
слишком большой удар для него..." Я увидел это все поверх края платка.
Один из детективов, по фамилии Делэни, подошел, сел рядом со мной на
диван и положил мне руку на колено. "Послушайте, мистер Питере, - сказал