"Кэрролл Джонатан. Голос нашей тени" - читать интересную книгу автора

- Мама? Это Джо. Это я, мама. Джо.
- Джо? Джо. Джо! Джо и Росс! Где мои мальчики?
Она не расстроилась, когда мы сказали, что Росса здесь нет. Она приняла
это так же, как принимала каждую ложку бесцветного супа или шпината со
сливками из тарелки.
Я поехал прямо в больницу. Единственной заметной переменой была явная
худоба на мамином лице. В целом его черты и нездоровый цвет кожи напомнили
мне очень ветхое письмо, написанное фиолетовыми чернилами на тонкой серой
бумаге. Мама спросила, где я был; когда я ответил, что в Европе, она
некоторое время смотрела в стену, словно соображая, что такое Европа. К
Рождеству она умерла.
После похорон мы с отцом взяли на неделю отпуск и полетели на юг - к
жаре, ярким краскам и свежести Виргинских островов. Мы сидели на берегу,
купались и подолгу бродили по холмам. Каждый вечер красота заката навевала
на нас грусть, и мы ощущали себя словно бы героями какой-то торжественной
драмы. В этом мы сходились. Мы пили темный ром и разговаривали до двух или
трех часов ночи. Я сказал отцу, что после окончания колледжа хотел бы
поехать жить в Европу. Напечатали еще два моих рассказа, и я с волнением
подумывал о возможности стать настоящим писателем. Сейчас я понимаю, как
отцу хотелось, чтобы я остался с ним, но он одобрил мою мысль о Европе.
Мой последний семестр в колледже заполнила девушка по имени Оливия
Лофтинг. Я впервые влюбился по-настоящему, и Оливия была нужна мне как
воздух. Я нравился ей, потому что у меня водились деньги, и потому что я
пользовался в студенческой среде определенным престижем, но она постоянно
напоминала мне, что ее сердце принадлежит какому-то парню, закончившему
колледж на год раньше и отбывавшему свой срок в армии. Я делал все
возможное, чтобы ее завлечь, но она никак не желала его забыть - хотя мы
спали вместе начиная с третьего свидания.
Пришел май, и приехал в отпуск парень Оливии. Как-то днем я видел их
вместе в студенческом центре. Они настолько явно были без ума друг от друга
и так очевидно истощены любовными утехами, что я пошел в туалет и целый час
сидел там, закрыв лицо руками.
Когда парень уехал, Оливия позвонила мне, но видеть ее снова было выше
моих сил. Как это ни нелепо, мой отказ пробудил в ней интерес ко мне.
Оставшиеся недели учебного года мы вели бесконечные беседы по телефону. В
последний раз она потребовала встречи. Я спросил, с каких это пор она стала
садисткой, и она с восторженным смехом признала, что, вероятно, стала. Мне
еле хватило силы воли сказать "нет", но, повесив трубку, я еще долго клял
себя, сознавая, как неоправданно пуста будет ночью моя постель.
Ни на минуту не забывая о Вене, я отправился в Лондон и все лето
пробовал разные города - Мюнхен, Копенгаген, Милан, пока окончательно не
убедился в правильности своего первого выбора.
По иронии судьбы я приехал в Вену как раз тогда, когда в театре
Ан-дер-Йозефштадт давали премьеру "Голоса нашей тени". По каким-то мотивам,
которые сам он, несомненно, счел любезностью, Фил Вестберг сообщил
австрийцам, что я в Австрии, и месяц-другой я был там королем бала. И снова
только то и делал, что всем разъяснял мизерность моего вклада в конечный
продукт - правда, на этот раз "ауф дойч"[Auf deutsch (нем) - по-немецки].
К счастью, венским критикам пьеса не понравилась. Через месяц она
упаковала чемоданы и уехала обратно в Америку. С этим закончилась и моя