"Кэрролл Джонатан. Голос нашей тени" - читать интересную книгу автора

части вырастали три пары неестественно прямых, будто кукольных, ног, тесно
прижатых друг к другу: мужские, детские (в черных лаковых туфлях и белых
носках) и женские (без чулок, в остроносых туфлях на шпильках). Самих людей
не было видно, но самое чудесное и немного жуткое - это то, что все ноги
указывали на приемник, и казалось, будто их ступни смотрят радио, как
телевизор. Когда я сказал об этом Индии, она рассмеялась и ответила, что
никогда об этом не задумывалась, но что-то, мол, в этом есть. Во всех ее
работах снова и снова возникало это ощущение, на четверть наивное, на
четверть жутковатое.
На другой картине была изображена серая комната, совершенно пустая,
если не считать пролетающей подушки. В углу виднелась бросившая ее рука, но
замершие разжатые пальцы смотрелись совершенно не по-человечески,
превратившись во что-то чужеродное, тревожное. Индия сказала, что назовет
эту картину, когда допишет, "Боем на подушках".
В их квартире была выставлена лишь одна ее работа. Она называлась
"Малыш". Это был натюрморт, написанный блеклой, размытой акварелью. На
дубовом столе лежали блестящая черная шляпа-цилиндр и пара безупречно белых
перчаток. И это все: желтовато-коричневый деревянный стол, черная шляпа,
белые перчатки. "Малыш".
Придя к ним первый раз, я некоторое время смотрел на эту картину, а
потом вежливо спросил, почему она так названа. Они переглянулись, как по
сигналу, и одновременно рассмеялись.
- Эта картина не из моего детства, Джо. У Пола есть такой безумный
фокус, иногда он устраивает...
- Ш-ш-ш, Индия! Ни слова больше! Может быть, мы когда-нибудь их
познакомим, а?
Ее лицо вспыхнуло, как свеча. Мысль ей понравилась. Индия смеялась и
смеялась, но ни она, ни он не сделали ни малейшей попытки раскрыть секрет.
Позже она сказала, что написала картину для Пола как подарок на годовщину. Я
заметил надпись в левом нижнем углу: "Мистеру от миссис. Дал слово - держи".
Им посчастливилось найти большую просторную квартиру в Девятом квартале
неподалеку от Дунайского канала. Но они проводили там мало времени. Оба
говорили, что испытывают потребность как можно больше двигаться. И потому,
когда я звонил, почти никогда никого не заставал дома.
- Не понимаю, почему вы оба все время где-нибудь гуляете. Ваша квартира
такая милая и уютная.
Индия тайком одарила Пола нежной улыбкой, которая тут же погасла, когда
она перевела взгляд обратно на меня.
- Наверное, боимся пропустить что-нибудь, если будем сидеть дома.
Мы познакомились в первую неделю июля, когда они пробыли в городе уже
больше месяца. Они успели осмотреть стандартные достопримечательности, но
теперь я с готовностью предложил им стать их личным гидом и показал все те
кусочки Вены, которые копил (и прятал) за годы жизни здесь.
Эти призрачные теплые дни проходили в восхитительном тумане. Я
заканчивал писать как можно раньше и потом два или три раза в неделю
встречался с ними где-нибудь, и мы вместе обедали. У Пола был отпуск до
конца июля, и мы медленно и с чувством проплывали через эти дни, и казалось,
это настоящий пир, который хотелось продолжать бесконечно. По крайней мере,
я воспринимал это так, но иногда у меня возникало ощущение, что и они
чувствуют себя все счастливее с каждым днем.